О прекрасных дамах и благородных рыцарях
Шрифт:
Об ученых дамах и истории Средневековья
Очень многие предвзятые мнения относительно образованности средневековых женщин берут свое начало в девятнадцатом веке, когда целая плеяда женщин-историков стали писать многотомные сочинения по «женскому вопросу» в контексте истории. Пожалуй, в числе первых из них были Агнес и Элизабет Стрикленд, за ними последовали Мэри Энн Эверетт Грин, Алис Стопфорд, Люси Тамлин Смит, Джорджиана Хилл, Лилиан Ноле, Эйлин Пауэр и многие другие.
Эти исследования были далеко не идеальны и по нескольким причинам. Во-первых, дамы, которые их писали, не всегда затрудняли себя работой с архивами. Яркий пример тому – монументальный труд Джорджианы Хилл «Women in English Life from medieval to modern times». Она резво перескакивает из седьмого-восьмого веков прямиком в конец пятнадцатого – начало шестнадцатого столетия, упомянув
Комментарии излишни, но можно ли многого требовать от дамы, начавшей с издания рецептов приготовления кролика и пудингов? Хилл была образованной дамой, бесспорно, но не настолько образованной, чтобы делать выводы о таком масштабном предмете, как средневековое образование и образованность. Она могла бы задуматься над тем, какое количество переписчиков было при каждом монастыре, и о том, что отнюдь не все рукописные манускрипты были украшены персонализированными и драгоценными миниатюрами. Не говоря уже о том, что высший класс всегда имел неплохие библиотеки по темам от библейских до управленческих, включающие солидное количество трудов по истории и медицине, романы, всевозможные астрологические таблицы, третизы по темам охоты и ведения войны. Мы знаем, что Генрих V занимал редкие книги у графини Уэстморлендской, мы знаем о библиотеке Маргарет Бьюфорт, герцогини Йоркской, и даже Элизабет Вудвилл имела свою библиотеку, о чем свидетельствуют подписанные ею книги. И это только примеры навскидку, в действительности вряд ли был хоть один замок или одно поместье, в котором вообще не было книг. Другой вопрос, что писцы, нанимаемые знатью, не всегда отличались точностью в копировании текстов, так что появление книгопечатания, несомненно, не напрасно получило сразу высоких покровителей. Женщин, в случае Англии.
Совершенно отдельно в плеяде ученых дам девятнадцатого столетия стоит Каролина Амалия Халстед (Аттхилл в замужестве), написавшая в 1839 году биографию Маргарет Бьюфорт (Life of Margaret Beaufort, Countess of Richmond and Derby). Эта дама умела работать с источниками! Биографию родоначальницы династии Тюдоров она написала, работая, помимо прочих архивов, с личным архивом графов Дерби (семейства Стэнли), и на сегодняшний день именно данная биография является наиболее заслуживающей внимания и наиболее основательной. Не случайно Халстед указала своим соавтором саму Маргарет Бьюфорт. К сожалению, Халстед, историк, уже в начале девятнадцатого века пришедшая путем анализа всех мыслимых существующих архивов именно к той картине внешнего вида и личности Ричарда III, которую мы имеем сейчас благодаря раскопкам и более современным авторам, практически забыта и крайне редко цитируется. Она просто разделила судьбу женщин-историков, которые не имели по очевидным причинам научных степеней и которых влиятельный историк Чарльз Росс заклеймил «группкой любителей, ведущих войну против профессионалов». Забавно, что ее труды явно используются современными авторами, теми самыми профессионалами, не забывающими хотя бы включать работы Халстед в библиографии, но ее имя практически никогда не упоминается вслух в ряду тех, кто внес свой вклад в нашумевшие исторические исследования.
Доступ к архивам в девятнадцатом веке не был простым и легким квестом. Сестры Стрикленд пытались получить доступ у лорда Джона Расселла и наткнулись на твердый отказ. Позже к архивам их все-таки допустили, но этот эпизод проливает свет на трудности, с которыми сталкивались женщины-историки, которые пытались писать историю женщин. Мэри Энн Эверетт Грин повезло в ее ученой карьере больше, и она не только сразу же получила доступ к архивам, но и встретила важных для ее карьеры покровителей. Кроме того, путешествуя с мужем-художником, она проштудировала все заслуживающие внимания архивы других европейских стран. Именно ее работа «Lives of the Princesses of England: from the Norman Conquest» может рассматриваться как наиболее фундаментальная для тех лет, но здесь всплывает другая причина, по которой работы викторианских историков порой далеки от совершенства. Политика.
Еще Агнес Стрикленд возмущалась тем, что «все прислуживает политической системе», и мы прекрасно знаем, что так оно и есть по сей день. Нет, необязательно из-за чьего-то злого умысла, хотя Эйлин Пауэр в начале двадцатого века была вынуждена многое урезать и пригладить в своей
То есть не существовало на практике. В теории же женщин, разумеется, учили, какими они должны быть в идеале. Причем самой модной в Англии была книга, написанная именно женщиной, вопреки ироническому замечанию поэта Чосера, что все книги о женщинах написаны мужчинами. Кристина Пизанская была явлением интернациональным. Итальянка по происхождению, живущая во Франции четырнадцатого – пятнадцатого столетий, она была самой читаемой писательницей по всей Европе. Автором бестселлеров, как бы сейчас сказали. Le Livre des Trois Vertus, Книга о Трех Добродетелях, была написана в 1405 году для женщин, но читали ее и мужчины. Кстати, уже сам факт, что находящаяся под покровительством французского королевского двора профессиональная писательница писала для женщин, говорит о том, что среди таргетной группы тех лет существовал достаточно обширный читающий контингент.
О трех добродетелях, или руководство к тому, как стать истинной леди
Эта монументальная книга является продолжением более философско-полемического сочинения «О Ераде Женском», но для современного читателя и с практической точки зрения она куда как интереснее, чем многоступенчатый диспут о том, что женщина ничуть не хуже мужчины. Потому что «Книга о трех добродетелях» – это и руководство к действию, и обзор многочисленных обязательств, с которыми средневековая дама должна успешно справляться. Слишком часто можно услышать, что средневековых аристократок не учили ничему, кроме элементарных знаний и умения управляться с хозяйством и детьми. Поэтому имеет смысл подробно рассмотреть то, что именно включало это «управляться» и какого уровня интеллекта оно требовало.
Три Добродетели – это Рассудительность, Честность и Справедливость, и все советы в книге даются именно от их имени. Не то чтобы из скромности автора, просто в те века это было законом жанра. Там, где современный автор употребляет загадочное «мы», авторы-гуманисты средневековья писали от имени Добродетелей и прочих сущностей, стоявших как бы над человеческими несовершенствами.
Первый призыв Трех Добродетелей к женщинам – учиться, и первым уроком должна быть любовь к Богу и богобоязненность. Логика урока проста: поскольку великие леди подняты Божей милостью и удачей над другими людьми, то они должны быть обеспечены и самой лучшей духовной пищей. Любить Бога надо за то, что он дал. Создания Божьи, которые любят его, следуют по его стопам, которые по определению добродетельны. Бояться Бога надо за его божественную и святую справедливость, которая не оставит безнаказанным ни одного неправедного деяния.
Три Добродетели предупреждают, что на праведный путь время от времени падают тени греха и соблазна.
В принципе, отнюдь не всегда высокорожденная леди просыпалась «между мягкими простынями, окруженная изысканными атрибутами и всем, что угодно для телесного комфорта, окруженная коленопреклоненными прислужницами, готовыми немедленно исполнить приказ, отданный одним взглядом или невнятным словом». Мы знаем, что высокорожденные леди, хозяйки замков и даже королевы нередко просыпались в походных палатках, а то и на крепостных стенах под звуки начинающегося штурма. Но здесь речь идет о другом. Речь идет об искушении почувствовать себя лучше других, за которым может последовать искушение вспомнить о нанесенных обидах и почувствовать себя вправе отомстить за эти обиды сладко и основательно. Речь идет об упоении властью, и эта тема никогда не теряла актуальности.