О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия проблем "денежной цивилизации". Том 2
Шрифт:
ЛИТЕРАТУРА
1. Кеннеди М. Деньги без процентов и инфляции. Стокгольм, 1993 (имеется в Интернете).
2. Шелдон Эмри. Миллиарды — банкирам, долги — народу (Интернет).
3. Дмитрий Неведимов. Религия денег (Интернет).
4. JIuemap А. Будущее денег / Пер. с англ. М.: КРПА Олимп: ACT, Астрель, 2007.
5. Валянский С., Калюжный Д. Армагеддон завтра: учебник для желающих выжить. М.: ACT: ACT МОСКВА: Транзиткнига, 2006.
6. Пасынков A.C. Феномен ростовщичества. От Вавилона до глобальной финансовой системы. История, экономика, антропология (Интернет).
7. Карасев Д. Банки-убийцы (другая версия работы называется «Менялы»; обе версии работы — в Интернете).
8. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. М.:Эксмо-Пресс, 2001.
9.
10. С. Кара-Мурза и товарищи. Антимиф. М., 2004 (раздел 2 «Экономические мифы»). И. С. Кара-Мурза и товарищи. В поисках потерянного разума, или Антимиф-2. М.: Самотека, 2007 (раздел 2 «Экономические мифы»).
Карл Маркс, Ротшильды и механизмы долгового ограбления народа
О соотношении промышленного, торгового и банковского капиталов
Но вернемся к тезису классика марксизма об «ограниченном платежеспособном спросе». Чем он все-таки порождается? Тем, что «капиталисты — эксплуататоры» ужимают заработную плату до прожиточного минимума или даже ниже его, получая «прибавочную стоимость»? Или же тем, что банкиры создают долг, который невозможно погасить? В конечном счете, вторым. Ведь в эту долговую петлю попадают все без исключения (кроме банкиров), в том числе те же «капиталисты — эксплуататоры». Капиталистам-предпринимателям необходимы деньги для развития предприятия, а они, в отличие от банкиров, деньги из воздуха не делают. Поэтому они вынуждены брать кредиты. А для того, чтобы их погасить они, во-первых, вынуждены добывать деньги на рынке, «проталкивая» свой товар в условиях жесточайшей конкуренции; во-вторых, ужимать все издержки производства, в том числе за счет заработной платы.
Капиталисты-предприниматели, конечно же, не ангелы. Но, во-первых, они в отличие от банкиров заняты выпуском материальных благ, являются организаторами производства, выполняют действительно общественно важные функции. Во-вторых, они находятся в таком же неустойчивом состоянии, как и рабочие, которых они «эксплуатируют». В условиях высоких рисков и при весьма скромной (на фоне банковского дела) норме прибыли они запросто могут лишиться своего бизнеса, а при определенных обстоятельствах даже оказаться в долговой яме.
Почему все-таки капиталисты-предприниматели не ангелы? Потому, что они вольно или невольно стремятся к тому же, к чему стремятся ростовщики. Т.е. к приумножению капитала. Для них это возможно через получение прибыли . Следовательно, вольно или невольно они вносили и продолжают вносить свой вклад в создание тех диспропорций, которые ведут к кризисам. Хорошо, если предприниматели тратят свою прибыль на развитие производства — в этом случае формируется спрос на машины, оборудование, другие инвестиционные товары. Хуже, если промышленники начинают брать пример с ростовщиков и накапливать прибыль в денежной форме. В этом случае происходит изъятие части денег из обращения, сокращается объем денежной массы, обслуживающей товарооборот и производство, сужается платежеспособный спрос. При этом промышленники рубят сук, на котором сидят. Для них наступает «час истины» — рецессия (она же — «стрижки баранов»), когда денежная прибыль капиталистов-предпринимателей перекочевывает с сейфы капиталистов-ростовщиков. Те есть, можно сказать, что капиталисты-предприниматели осознанно или неосознанно работают, в конечном счете, не на себя, а на ростовщиков. Только очень немногие из них осознают этот непреложный факт. Ростовщики же всячески культивируют у промышленников страсть к прибыли: чем больше «шерсти» будут давать «бараны» (т.е. промышленники), тем богаче и могущественнее будут ростовщики — хозяева «баранов».
О вопросе соотношения банковского и промышленного капитала задумывались многие мыслители, политики и государственные деятели. Они пытались определить: какой из этих капиталов управляет обществом и какой из них важнее для общества? Особо среди таких мыслителей стоит выделить австрийского социалиста Рудольфа Гильфердинга (кстати, бывшего в правительстве Второго Рейха некоторое время министром финансов), который в начале XX века написал ставшую впоследствии широко
В отличие от Маркса Гильфердинг не «замазывал» различия между промышленным и банковским капиталом, более того, он считал неизбежной непримиримую борьбу между этими двумя видами капиталов. Эту борьбу он представлял как противостояние «анархичных» промышленных предпринимателей (как правило, местных, имеющих национальную привязку) и организованного финансового капитала, слабо связанного с национальными государствами, часто действующего одновременно в нескольких или многих странах.
Как прямолинейно выражался венский соратник Гильфердинга Отто Бауэр , при построении социально-экономических прогнозов исходить надо из «противоположности интересов между еврейским торгово-ростовщическим и христианским промышленным капиталами» [90] .
Прогноз Гильфердинга для всех индустриальных стран — неизбежность победы космополитического финансового капитала над «местноограниченным» промышленным. Именно этой победе, по мнению Гильфердинга, призваны способствовать социалисты и левые радикалы, провоцирующие «когда надо» кризисы, стачки и социальные потрясения, которые разоряют промышленников и резко повышают спрос на банковский кредит, усиливая финансистов. Например, в России в период революционного хаоса 1905—1906 годов прибыль коммерческих банков увеличилась больше чем вдвое. Похожая ситуация складывалась и на Западе в период великой депрессии 1929 года. К чему это ведет? Гильфердинг пишет: «Финансовый капитал в его завершении — это высшая ступень полноты экономической и политической власти, сосредоточенной в руках капиталистической олигархии» [91] .
Генри Джордж, американский общественный деятель, английский экономист, ясно понимавший губительную роль долговых денег
Гильфердинг очень подробно анализирует процесс образования монополий, ведущая роль в которых принадлежит финансистам. Уже простой переход к акционерной форме подрывает позиции промышленного предпринимателя: поскольку тот теряет функцию непосредственного организатора производства, а его капитал в форме акций, которые теперь свободно продаются на особом рынке — фондовой бирже — приобретает характер капитала чисто денежного. Доход от ценных бумаг постепенно сводится к общему уровню процента, а предпринимательский доход ушедшего на покой промышленника превращается в учредительскую прибыль, которая теперь присваивается банкирами, поскольку учредительство акционерных обществ становится делом крупных банковских консорциумов. Место предпринимателей эпохи делового риска, технологической инициативы и свободной конкуренции занимает иерархия наемных управляющих, точно таких же, как служащие государственных отраслей. Результат: неуклонное уменьшение объема продукции относительно мелких самостоятельных предприятий, хотя именно в их рамках изобретаются и получают путевку в жизнь принципиально новые оригинальные технологии.
Впрочем, отрицательные последствия монополизации Гильфердинга волновали мало. Для него этот процесс — абсолютное благо, движение в сторону так называемого «организованного капитализма», в котором главными (а, скорее всего, и единственными «организаторами») станут банкиры (финансисты) . Более того, свою задачу он видел в разработке рецептов скорейшего наступления эры «организованного капитализма». Р.Гильфердинг «подробно исследует способы роста фиктивного капитала и технику манипулирования чужими средствами (в его классическом примере капитал в 5 млн фактически распоряжается 39 млн; современная практика шагнула дальше). Финансовая техника, которую рекомендует Гильфердинг, включает подробное описание операций, стоящих на грани жульнических махинаций: «разводнение» капитала, деление акций на обыкновенные и привилегированные, система «участия» — создание цепи зависящих друг от друга обществ и, наконец, просто разного рода «Панамы»…» [92] .