О Русских Немцах

Ebermann Katharina

22

ты без отца вырос и Мария в свинарнике так и промучилась. Николай добавил, да

Марии досталось, на твоей свадьбе он была как гость, а всем ведала сестра Валентина,

она городская. Вспомни как приехала Мария, на ней была фуфайка, правда новая,

валенки и шалью обмотано, как будто после войны. Афанасий тихо добавил, а руки,

какие были у матери руки, это были не женские руки, грубые, шершавые, и пальцы все

скрученные.

Бедная моя мама, что ты перенесла. А потом Афанасий повернулся ко

всем и стал говорить уже другим голосом, наверно, чтоб отвлечься. А знаете, что я им

ещё преподнёс. Помню, когда с Томска приезжал домой, бабушка всё ткала половики,

я смеялся, что бабушка, куда ты столько наготавливаешь, и она всегда говорила, что это

мне приданое. Я смеялся, а она нет, всё всерьёз. И вот я женился, а половики так и не

получил. Сам не спрашивал, теперь понимаю почему. Варвара не дала время на

подумать, сразу вскричала прям, ну не тяни, говори почему. Да всё очень просто, жена

моя немка. Ответ Афанасия лишил дара речи его собеседников. Так вот оно,

провиденье, и такая вот получилась расплата. Ну первый раз можно подумать совпала

тебя в армию в Германию взяли. Что спортсмен, здоровый сибирский парень, а потом

вторе—жена немка, а теперь и сам в Германию уехал. Афанасий добавил, есть и

четвёртое. Фамилия у меня теперь не ихнее, немецкое, наша семья теперь носит

фамилии моей жены. Да, сказал Игнат, вот это перекаты. Все замечали и пошли за

калитку. Афанасий остановился, закрыл калитку на вертушку, что-то сказал и пошёл за

всеми.

По остаткам деревни шли молча, как по кладбищу. Иногда останавливались и

старожилы рассказывали о бывших доможителей. Да, эта экскурсия напоминала

траурную процессию. Кузьма вдруг сказал. Ну хватит, пойдёмте ко мне, мы там ещё не

всё съели. Афанасий посмотрел на небо и сказал, вы идите, а я подойду, к своим на

кладбище схожу пока погода не с портилась. На встречу к матери и бабушки он шёл

молча, столько он сейчас услышал, что бы ответили на всё это его самые родные люди,

которых он считал святыми. Мусору на могилке собралось много, у него не было с

собой ничего, чем можно всё это убрать. А может и не надо к зиме оголять могилу,

холодно будет. Он зашёл в оградку, они и здесь вместе лежат, Афанасий сам их так

похоронил, рядом и в одной оградке и столик сделал. Он не знал с чего начать и

вспомнил, что перед уходом положил в карман две конфетки и спохватившись,

быстренько достал их, и сказал с улыбкой, вот я вам сладенького принёс, по конфетке.

Он не знал, что ещё сказать,

а что говорить, разве можно это чем-то изменить.

Афанасий обнял по очереди крест матери и бабушки, потом встал к крестам лицом и

сказал, простите меня если я вас обижал, да, конечно, обижал. И я постараюсь вас

простить, хотя вопрос за чем вы так сделали останется со мной. Я вас считал святыми, а

теперь я столько узнал про отца, про прошлое и мне не стало от этого легче. Прощайте.

Я от вас теперь очень далеко. Наверно это судьба!

Звук мотора удалялся, неподвижно и тихо стояли Кузьма, Игнат и Варвара, так же тихо

сидели в кабине трактора Николай и Афанасий. Оказалось, что уезжать получилось

тяжелее чем приезжать.

«Тунгуссово» причаливало к берегу точно в назначенное время. С корабля Афанасия

заметили и стали махать ему рукой. И пока корабль швартовался ему сыпалась сотни

вопросов, а главное спрашивали, ты всё успел сделать. Первым сошёл на берег гид

Максим, он подал руку и сказал, о, а ты на легко, что без гостинцев. Афанасий

посмотрел на свою сумку, в которой лежал его рюкзак с тетрадками, письма и фотка

отца, и сказал, у меня очень тяжёлая сумка, в ней груз, цена не одной жизни.

23

Ирма

Мама, мама, а орехи нам там давать будут,- не унималась маленькая Ирма. Она бегала

возле кровати матери и повторяла, и повторяла свой вопрос. Мать лежала на

больничной койке, она уже почти не могла говорить, но перемогая себя дотрагивалась

по очередной до своих детей. Старший Вилли сидел молча, он держал на руках

младшую свою сестрёнку Амалию, ей было не до чего, она досасывала корочку хлеба и

остальное её не волновало. Мать гладила по очереди этих двоих и всё время пыталась

поймать егозу Ирму, которая ни сидеть, ни стоять не хотела. Анна понимала, что силы

покидают её и надо сказать ещё много Вилли, он старший и на нём останутся его две

младшие сестрёнки. Она ещё раз провела рукой по Амалии и когда провела по руке

сына, остановилась и попыталась взять его ладошку в свою, но никак не получалось и

тогда Вилли сам взял ладонь матери в свою. Анна смотрела на сына и не отрывая

взгляда говорила, помни, отца звали Эрнст, его забрали в труд армию, мы немцы

Поволжья. Меня звать Анна, твои сестрёнки Ирма и Амалия, помни, это так важно, не

потеряй их. Наклонись ко мне, Анна прижалась к щеке сына и всё шептала, помни, сынок, ты