О с Г 2

Дроздов Анатолий Федорович

— Я — барон де Дориньяк! — взвился тот. — Не шевалье.

— Значит, станешь им, если воспрепятствуешь мне войти. Будешь просить милостыню, если я не окажусь подле Его Императорского Величества немедленно.

Черные усики капитана гневно топорщились, но в глазах плескалось смятение. Он понимал, если Бодуэн Второй умрет, а канцлер сумел подготовить позиции, чем черт не шутит — может и сдержать обещание.

Де Дориньяк шагнул в сторону, пропуская Хорхе.

— Ваше сиятельство прошу остаться здесь.

Сергей

подчинился. Упрямство капитана вынудило потерять лишние секунды, но бдительность заслуживала уважения. Вспыхни бунт, де Дориньяк точно также будет защищать пост, а это дорого стоит.

Хорхе вернулся минут через десять.

— Император хвор, но вне опасности, — сказал громко. — Капитан! Глубочайше прошу извинить меня за грубые слова, дело не требовало отлагательства. Понимаю, что исполняли приказ.

Барон даже в лице переменился. Высшая знать не любит признавать промахи, тем более — просить прощения за несдержанность у дворянина, стоящего на низшей ступени.

Капитан щелкнул каблуками и поклонился.

Флоранс вышла чуть позже.

— Вы здесь, граф? Право, мне не хочется продолжать обед. Но у нас остался незаконченным разговор.

Она держалась твердо и чуть отчужденно. Бирюзовые глаза, такой редкий цвет придает смешение синих и зеленых узоров на радужке, потемнели от пережитых чувств, смуглая кожа побелела.

Сергей последовал за ней. По пути в свои покои Флоранс молчала. Маленькие белые зубки покусывали нижнюю губу.

— Как отец? — спросил Сергей.

— Я была уверена, что он умрет у меня на руках. Врач развел руками, у него ничего не получалось, Эдуард едва не потерял сознание… И тут ворвался лорд-канцлер, отпихнул врача и приложил к шее папы непонятную темную коробочку. На ней вспыхнул огонек. Будто внутри крохотный гном зажег свечу. Отец перестал хрипеть, лицо порозовело, он открыл глаза и вздохнул. Серж, что это было?

— Расскажу наедине, — ответил он.

В кабинете, где недавно так хорошо работалось вместе, Сергей продолжил рассказ. Наверно, лучше было привезти Флоранс на станцию и показать Гею с орбиты, как Рею, но ответы требовались немедленно.

— Милая, я начал тебе говорить… Я родился на планете, очень похожей на эту, заселенную такими же людьми. Скорее — перенаселенную. Здесь живет менее половины миллиарда человек, там их в сорок раз больше. Около сотни лет назад сюда прибыла экспедиция на большом корабле… Ты представляешь корабли, плавающие через океан? Тот умел пересекать космическую бездну.

Даже столь образованной для своего мира женщине как Флоранс было очень сложно в двух словах объяснить строение галактики, релятивистские парадоксы и тысячи других вещей.

— Та коробочка, которую Хорхе прижал к шее папы…

— Медицинский модуль. Аналогичные выдаются каждому десантнику при высадке на планету. К сожалению, он не излечит

болезни императора. Только привел его в чувство, сняв приступ. Прости, дорогая, ничем больше мы не сможем ему помочь.

— То есть ты — не один такой? Канцлер — тоже с другой планеты?!

— Да. И еще несколько человек. Сейчас я покажу кое-что.

Сергей достал плоскую черную коробку комма и надавил на крышку. Ничего не произошло. Затем надавил снова.

— Что-то не так?

— Наверно, батарейка села, — он перевернул комм и вздрогнул. — Черт! Родная, у нас огромная проблема. Я должен бежать к Хорхе. Клянусь, вечером расскажу тебе все, что пожелаешь.

Он порывисто обнял принцессу и опрометью кинулся прочь, не дождавшись ее реакции.

Сергей бежал, наплевав на дворцовый этикет и правила приличия, даже на достоинство знати. По пути проклинал огромные размеры дворца, каждая секунда задержки могла стоить катастрофы. Сбил с ног слугу, несшего стопку белья.

У Хорхе сидел Антуан и что-то записывал под диктовку канцлера. Что именно, граф не стал выяснять, с ходу выпалив:

— Джейн выкрала блок памяти из моего комма. Сокет пуст. На чипе памяти нет пароля. У них полный доступ.

— Иди к терминалу и блокируй свой аккаунт, — хладнокровно ответил Георгий Степанович. — Можешь не спешить. Все ценное твои британские друзья уже слили.

***

Март вступил в свои права, началась весна. Лошадь тяжело шагала по влажному, набухшему снегу. Воздух пах сыростью. Солнце поднималось пока невысоко, но уже начинало греть.

Юрген въехал в лес, стараясь угадать под белым покровом тропу, чтобы копыто не провалилось в ямку или не застряло между спрятанными под снегом ветками. Как только маркиз де Моайль выкупил эти земли, он ввел драконовские правила, крестьяне не смели даже хворост собирать, уж не говоря о том, чтобы охотиться или валить деревья.

Молодой человек сверился с коммом — до поляны, где назначена встреча, оставалось еще минут десять езды, он опаздывал, не рассчитав время.

Юрген нажал на вызов, чтобы предупредить о задержке, но метка графа Шрусбери осталась темной, тот не отвечал. Делать нечего, он пришпорил лошадь, взмолившись, чтоб она не переломала ноги.

На поляне ждал незнакомый мужчина богатырского телосложения. Одет не по-местному.

— Здравствуйте, — поприветствовал он гостя на русском языке.

— Я барон де Шантиньи, — нахмурился Юрген. — У меня здесь встреча. Вы кто?

— Землянин. Не волнуйтесь, барон. Мы вас вызвали для важного разговора. Предлагаю общаться без титулов и церемоний. Зови меня просто Эндрю. За вами никто не следил?

— Уверен, что нет. Хотя время, конечно, неспокойное.

— Привяжи лошадь, пойдем, кое-что покажу.