О с Г 2
Шрифт:
Закончив читать, принцесса сунула письма в сумочку.
— Значит, — произнесла зловеще, — вы решили, что я написала вам нечто подобное?
— Нет! — покрутил головой Сергей.
Она глянула недоуменно.
— Я просто не знал, что письмо от вас. Иначе прочел бы.
— На лакее была моя ливрея!
— Я не придворный, — сказал Сергей, — и не разбираюсь в ливреях. Прошу покорно извинить.
Он поклонился. Флоранс прикусила губу.
— Что ж! — сказала язвительно. — Если вы так недоступны, граф, я передаю приглашение лично. Сегодня вечером в восьмом часу я
Она гордо задрала подбородок и вышла.
— Не поверила ни одному твоему слову! — сказал Хорхе после того, как захлопнулась дверь.
— Наплевать! — отозвался Сергей.
— Ты, в самом деле, выбросил приглашение?
— Прочел и порвал.
— Зря, — не одобрил Хорхе. — В кружок принцессы мечтают попасть многие.
— Разумеется! — сказал Сергей. — Они — в члены ее кружка, она — в кружок их членов.
— Пошляк! — сморщился канцлер. — Между прочим, у Флоранс нет любовника. И не было.
— Да шо ви говорите?! — усмехнулся Сергей. — Откуда сведения? В спальне принцессы дежурили?
— Осел! — разозлился Хорхе. — Ты хоть бы для приличия вникал в жизнь двора! Закопался в своих бумагах. Это дворец! Здесь даже мышь, если проскользнет в чью-то спальню, назавтра станет предметом обсуждения. Что ты себе позволяешь? Сосунок! Думаешь жизнь просидеть за моей спиной? Мне шестьдесят три года! Если завтра умру, что станет с тобой? Кому будешь нужен?! Король стар и болен, а у Флоранс в гостиной каждый вечер сидит наследник. Он обожает старшую сестру. Ты собираешься заводить полезные знакомства или нет? Сколько можно учить? Слушай приказ! Сегодня же пойдешь к принцессе и постараешься ее очаровать! Ее и наследника! Понял?
— Да, милорд! — поклонился Сергей…
К Флоранс он явился с опозданием — из вредности. Скользнув в приоткрытую лакеем дверь, Сергей примостился на первом же свободном стуле и осмотрелся. В гостиной находилось человек двадцать, мужчины и женщины, и все, как определил Сергей, лет шестнадцати — восемнадцати. Скорее всего, пажи и фрейлины принцессы. Детский сад. Флоранс в ее двадцать два года, наверное, казалась этим юным созданиям умудренной жизнью дамой. О Сергее с его неполным тридцатником и говорить нечего — дедушка. Среди гостей обнаружился и наследник — тонкий юноша с едва заметным пушком на верхней губе. Он сидел рядом с сестрой, внимая разряженному придворному, который декламировал нечто заунывное.
Появление Сергея осталось незамеченным. Только Флоранс сверкнула гневным взором в его сторону. Сергей сделал вид, что не заметил. Плевать ему на ее гнев, как на этих вертопрахов и бездельников! Какая от них польза? Только и умеют, что жрать и трахаться. Мусор, балласт, раковая опухоль на теле империи.
Для злости у Сергея были основания. После полудня пришла весть: убит курьер канцлера — третий в этом году. Курьера нашли неподалеку от Киенны, раздетого и обобранного до нитки — типа пал от рук разбойников. Однако никто в ведомстве Хорхе заблуждался насчет истинных причин этой смерти. Так близко к столице разбойники не шалили. Заговорщики в очередной раз показали зубы. Перехваченное послание
Сергей почти не слушал чтеца. Что-то о любви и страданиях — неуклюжее и корявое. У Рея стихи хоть грамотные. Делом бы занялись! В пограничных частях не хватает офицеров. Показали бы себя вместо того, чтобы в приемных штаны протирать! Ингрийцы повадились ходить в набеги, требуется гонять горцев. Глядишь, и прониклись бы служением империи!
Чтец закончил декламировать и поклонился. Слушатели восторженно зааплодировали. Сергей скривился. Флоранс это заметила.
— Вам не понравились стихи Бастиана, граф?
— Да! — подтвердил Сергей, вставая.
Десятки глаз уставились на него с осуждением.
— Почему?
— Один поэт на моей родине как-то сказал: «Я допускаю, что стихи могут быть без ритма, я допускаю, что стихи могут быть без рифмы, я допускаю, что стихи могут быть без смысла, но нельзя, чтобы все сразу в одном стихотворении».
Бастиан покраснел и шлепнулся на стул.
— Вы хотите сказать, граф, — нахмурилась принцесса, — что знаете стихи лучше?
— Разумеется, Ваше Высочество.
— Прочтите!
Сергей помедлил. Чем их пронять?
Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
Достоинство, что просит подаянья,
Над простотой глумящуюся ложь,
Ничтожество в роскошном одеянье,
И совершенству ложный приговор,
И девственность, поруганную грубо,
И неуместной почести позор,
И мощь в плену у немощи беззубой,
И прямоту, что глупостью слывет,
И глупость в маске мудреца, пророка,
И вдохновения зажатый рот,
И праведность на службе у порока.
Все мерзостно, что вижу я вокруг,
И это наша Родина, мой друг![1]
Последнюю строчку Сергей сознательно изменил: нечего развешивать любовные сопли! Когда он кончил читать, в гостиной воцарилась тишина. Присутствующие смотрели в пол. Первой опомнилась хозяйка.
— Это вы сочинили?
— Нет, Ваше Высочество! Великий поэт страны, где я жил. Его звали Вильям Шекспир.
— Так это не о Киенне? — обрадовался наследник.
— Да, Ваше Высочество! — подтвердил Сергей. «Хотя чем Киенна лучше Англии времен Елизаветы?» — добавил мысленно.
— Какие еще стихи Шекспира вы знаете?
— Вообще-то он сочинял пьесы, — ответил Сергей. — Очень хорошие. Я видел их на сцене.
— С ними можно ознакомиться?
— Стоит только пожелать.
— Желаем! — сказал принц.
— Тогда подождите, ваше высочество! Я скоро!
Выбравшись из гостиной, Сергей прошел коридором в крыло канцлера и спустился в подвал. Как-то он обнаружил там груды книг — провалившийся проект Миссии. По чьей-то «светлой» идее на Земле перевели на общеимперский произведения земных классиков, издав их на Гее. Только не подумали, что на Гее некому это читать. Другая жизнь, интересы… Книги мертвым грузом осели в подвале. Сергей как-то забрел сюда и запомнил, что Шекспир здесь встречался.