О сладких грёзах и горьких зельях

Чернышова Алиса

— Лорд Саннар.

— Леди Адри.

Я рассматривала его искоса, с невольной радостью отмечая, что синяки стали меньше, а силы худо-бедно восстановились. Ещё месяцок — и будет, как новенький.

— Чем обязана? — уточнила я холодно.

— Прошу простить, что пришёл без приглашения, — сказал Саннар мягко. — Видите ли, я обязан передать Императрице отчёт о том, что было в Замке. Но свойство наваждения таково, что я не помню, что произошло. Не могли бы вы рассказать, чтобы я составил полную картину?

Нет, он серьёзно?!

— Дайте подумать… Нет.

— Леди…

— Прежде чем мы начали разговор о приказе Императрицы, заверяю: если понадобится, я напишу Её Величеству отчёт сама. Лично. На этом разговор объявляю закрытым. Желаете чаю?

Хотя нет, что это я. Вы же уже уходите!

— Пожалуй, я желаю чаю, — он откинулся на спинку кресла. — И поговорить. Я не уйду без разговора.

Вот ведь радость привалила!

— Ни в чём себе не отказывайте, — сказала я холодно. — Если уж так тянет поболтать, то можете извиниться за то, что я чуть не сдохла в наваждении из-за вашей самонадеянной глупости.

— Если вам угодно — извините, — усмехнулся он. — Хотя толика вашей вины в том, что я там оказался, тоже есть.

Я вдруг почувствовала совершенно ошеломительную усталость.

— Говорите, что хотели, и избавьте меня от вашего общества.

Он пару мгновений пристально, цепко рассматривал меня.

— Я хотел бы получить клятву, что вы не станете использовать то, что узнали в Замке, мне во вред.

Ах вот оно что! Ну разумно, не отнять.

— Клятву Предвечной вы не получите, — отрезала я. — Просто потому что жизнь не настолько проста, а магия подобных обещаний нечувствительна к нюансам. Однако, я могу заключить с вами вариативный договор, по которому не стану использовать эту информацию с осознанным злым умыслом (где этот термин подразумевает прямой физический или ментальный вред). Разумеется, список ситуаций, когда я могу преступить договор, также будет прилагаться. Так вас устроит? Вы и сами знаете, насколько это щедрое предложение.

Он пару мгновений внимательно смотрел на меня, а потом вдруг спросил:

— И впрямь — неожиданно… Вам так понравилось изображать мою жену, леди?

9

Я незаметно сжала руки в кулаки, но, кажется, всё же удержала на лице непроницаемую маску.

— Значит, что-то вы всё же помните… — протянула, как только убедилась, что голос не подведёт.

— Нет, — Саннар светски улыбнулся. — Но я — колдун, моя леди, и, смею заметить, не последний. Это предполагает наличие каких-никаких аналитических способностей и знаний о собственной природе. Опять же, не так уж и много в моей жизни было несбывшегося, о котором я мог бы всерьёз сожалеть. А если ещё и с вашим участием… Я выдал самое вероятное предположение — и, как видите, не прогадал.

Скотина.

— Что же, — вздохнула я. — Признаю, это было… внезапно. Отправляясь в Замок, я ожидала каких-нибудь милых сентиментальных глупостей вроде пыточной или очередного костра.

— Вы обо мне не то слишком хорошего, не то слишком плохого мнения, — покачал он головой. — Итак, если уж мы с этим разобрались, не расскажете ли мне подробнее, что именно там случилось? Почему вы были в таком состоянии, когда выбрались? Зная себя, слабо верю, что мои потаённые желания могли включать такое с вами обращение.

— Последствия прогулки по зеркальному коридору и жаркой драки с наваждением, — передёрнула я плечами. — Это всё, что вам стоит знать, лорд Саннар. По правде… это были тяжёлые несколько дней, о которых я не слишком хочу говорить.

Я не знаю, зачем добавила последнее.

— Было так ужасно? — он спросил вроде бы небрежно, но было во всём этом что-то ещё.

— О да, — отозвалась я. — Ужасно. Слишком много воспоминаний, несбывшихся чувств и фальши. Но этого и стоит ждать от наваждения, построенного на мимолётной мечте, не так ли?

— Не такой уж мимолётной, — сказал он вдруг, странно усмехнувшись. — Это стало, возможно, самым большим моим сожалением, не оставлявшим меня все эти годы.

— То, что я — не человек?

— Да, — ответил он просто, и сердце моё зашлось от боли. — Будь вы человеком, всё бы сложилось совершенно иначе.

Я криво улыбнулась.

— … а будь я бабочкой, порхала бы с

цветочка на цветочек… а будь я радугой, была бы разноцветной… а будь бы мир полностью справедлив, жизнь бы не зародилась, потому никто бы не умирал… Довольно, лорд Саннар. Я никогда не была человеком. Не с человеком вы танцевали на том балу, не за человеком наблюдали с помощью чар, не о человеке мечтали. Смиритесь: если бы я была человеком, это уже была бы не я. Вот и вся суть вашей милой бессмысленной фантазии: она не обо мне. И, если честно, она — ложь, призванная спрятать очень простую и немного смешную правду: вы вините себя. Я была разумна, дышала, любила, была ничем не хуже нормальных людей, и вы это знали в глубине души. И всё равно убили меня, потому что того требовал долг, потому что от этого зависела ваша жизнь. Но не смирились. И теперь рассуждаете о том, как было бы отлично, не будь я изменённой… Нет никаких "если бы" не бывает, поймите. Нет и не может быть; это ложь, мой лорд, из которой потом и вырастают такие вот иллюзорные замки. Хватит лгать себе. Вы сделали тогда свой выбор, логически объяснимый и почти неизбежный. Я отомстила вам, что предсказуемо. Мы квиты. Погашен долг и потушен свет, окончен спектакль и зал опустел. Тёмные времена окончены — так быть может нам не стоит носить их в своих душах? Знайте: я давно простила, чего и вам желаю. А теперь, прошу, оставьте меня — я действительно очень устала.

Он смотрел на меня, будто впервые разглядел нечто новое, будто хотел что-то сказать. Но всё же смолчал и просто вышел.

Повезло — этот разговор выкачал из меня все душевные силы, и я просто уронила лицо в руки, почти страшась силы накрывших меня эмоций. Сейчас я бы очень хотела забыть всё, что случилось в наваждении. Но уже не могла, да и поздно было: слишком многое разбередил Замок.

Слишком всё запуталось.

Тогда, после первой смерти, я верила, что эти чувства ушли без следа. Я ожесточилась, бросила все силы на ненависть и месть, корила себя за глупую первую любовь. То, что ещё оставалось в моей душе, я закрыла, спрятала за тысячами замков и выбросила ключ… Так мне казалось, по крайней мере. Но это ведь первое правило ментальной магии: подавленные чувства и эмоции не исчезают, и никогда не знаешь наверняка, во что они превратятся в итоге. И вот теперь, спустя столько лет, спустя столько масок, надетых на нас временем, спустя столько изломов и перемен моё сердце снова замирает при взгляде на него. Как же это глупо! Мы ведь уже не те наивные дети, у которых — о ужас! — не сбылась ими же придуманная сказка о любви (как это водится, к придуманным же образам). Мы, если подумать, почти старики, пусть и в молодых телах. Многое повидавшие и совершившие сотни ошибок, прошедшие сквозь кровь и боль, свою и чужую, жёсткие, колючие и недоверчивые. Таким по регламенту положена роль злодеев, которых глупые, милые и юные герои побеждают в конце — разумеется, без жертв, потерь, надрыва и горечи, сохранив чистоту рук и душ.

На то они и главные герои.

Куда уж нам.

Я сидела, отстранённо наблюдая, как постепенно темнеет в кабинете. Я слушала тиканье часов. Я думала о свободолюбивой девочке, выросшей с речными духами чуть ли не в обнимку, любившей дикие травы, высокие деревья, полнолуние, тьму, зеркала и мальчика по соседству. Я думала о мальчике, любившем книги, зелёные яблоки, рыжего пса, своих родителей, рискованные эксперименты… и, возможно, девочку по соседству.

Что сделал с вами этот мир? Кем вы стали теперь? Кем мы…

Я зло посмотрела на часы. Стрелки под моим взглядом расплавились и стекли на пол.

Хватит.

Мне стало легче, конечно.

Не сразу, но магия невзрачного колечка с надписью "всё проходит", некогда принадлежавшего основателю демонологии новой традиции, подействовала и тут. Я погрузилась в работу, благо вопросы ведомства не позволяли скучать ни секунды, подарила самой себе шкаф, полный новых, вкусно пахнущих книг, заказала парочку рабочих костюмов, чуть более свободных (на перспективу), и удачно пристроила на тёплые местечки нескольких своих протеже.