О смелых и умелых (Избранное)
Шрифт:
– За продуктами, братцы!
– машет бумажками каптенармус.
– За картошкой, капустой и молочком также. Голодные дети плачут!
Артиллеристы, переглянувшись, пропустили.
Радуясь, что обманули простаков, юнкера помчались, не тронув прицепившихся к грузовику мальчишек. Один сам сорвался, но не убился. Запрыгал на одной ноге и показал язык. Шофер и каптенармус рассмеялись. Если бы они знали! Если бы они знали, что язык показал им один из бойких продавцов газет, старый приятель Арбуза. Если бы они знали это, они бы не смеялись.
Мальчишки прицепились к грузовику прокатиться.
– Дяденьки!
– закричали они.
– В грузовике юнкеров навалом!
Артиллеристы хотели пальнуть вдогонку, да поздно. Рассерженные, они бросились копать канаву перед воротами, чтобы ни одного грузовика больше не выпустить. Вскоре перед воротами будто земля разверзлась. Красногвардейцы потребовали от командования юнкеров сдать оружие и подчиниться Военно-революционному комитету. А для острастки ахнули из пушки. Юнкера в ответ открыли стрельбу. Красногвардейцы в долгу не остались. И пошла такая пальба, что полковник Синеусов за голову схватился. И, спасая свою драгоценную коллекцию, первым вывесил из окна квартиры белую простыню.
Напрасно ждал Рябцев юнкеров из Алексеевского: кроме грузовика с кучкой лихачей, никто оттуда не явился.
Поручик Ровный попытался выяснить точней, что случилось в Лефортове, и даже пригрозил телефонисту строгим наказанием. Но в ответ на его угрозы нахальный солдат послал его так далеко вместе с Рябцевым, что у поручика Ровного духу не хватило повторить адрес.
В этот неприятный момент и явился улыбающийся, самодовольный Руднев.
– Смею доложить, - сказал он, потирая руки, - по гражданской линии дела идут отлично. Всероссийский исполнительный комитет железнодорожников, руководимый меньшевиками, предъявил ультиматум Ленину, угрожая всеобщей забастовкой, если он не прекратит своего безумства и не вернет власть Временному правительству. Комитет общественной безопасности рассылает обращение ко всем гражданам России, осуждающее действия большевиков. Вселенский собор православных церквей обратился ко всем верующим солдатам, объявив восстание большевиков сатанинским делом. А какие у вас успехи, полковник?
Рябцев чуть не послал к черту городского голову.
– Бои идут к концу, - ответил за него поручик Ровный. Красногвардейцы несут громадные потери. За один день боев на Остоженке-Пречистенке они потеряли убитыми двести с лишним человек.
– Это ужасно...
– Для них, конечно. Но и юнкера устали. Нужна краткая передышка.
– Да?
– Лицо Руднева вытянулось.
– Кстати, пусть священнослужители пойдут депутацией в Московский Совет, - сказал Рябцев.
– В облачении, с хоругвями, с иконами, как полагается. Увещевать смириться, не проливать понапрасну кровь невинных ради своей гордыни и прочее и прочее... И идти депутации духовенства нужно немедленно.
– Тактический прием?
– поинтересовался Руднев.
– И весьма необходимый! Если большевики будут сражаться так же яростно, мы останемся без юнкеров.
Руднев
– Пока святые отцы будут шествовать от Думы к Московскому Совету и обратно, мы снимем роты юнкеров, нужные нам для захвата вокзалов.
– Великолепный ход!
– восхитился поручик Ровный.
– Возвращайтесь на Остоженку, взяв эти роты. Жду вашего звонка с Брянского вокзала!
Ровный щелкнул каблуками, показав, что готов выполнить приказ.
СНАЙПЕР ЗА ШТОРОЙ
Делегация духовенства произвела должное впечатление Когда из дверей Думы вышли архиереи и митрополиты в золотых и серебряных ризах, игумены и настоятели монастырей в черных монашеских одеяниях и торжественно последовали вверх по Тверской, охраняемые высоко поднятыми крестами и хоругвями, не только юнкера осеняли себя крестным знамением, но и некоторые красногвардейцы, защищавшие подступы к Московскому Совету.
Озорной Федя предложил было пальнуть из пушки холостым, посмотреть, как "христово воинство" рясы задерет Но, схлопотав от отца затрещину, тоже перекрестился по его примеру.
Рында-Бельский расхохотался, узнав от Ровного секрет шествия духовенства.
– Поповско-большевистские переговоры! Вот так здорово придумано!
Подкрутив свои золотистые усики, он отправился поднимать в бой Пятую школу прапорщиков. Как только юнкера начнут движение по Остоженке и Пречистенке, он поднимет "прапоров" и ударит с тыла.
– Если я с "прапорами" захвачу интендантские склады раньше вас, мне ящик шампанского. Идет?!
Ровный пообещал любимцу Рябцева не только ящик шампанского, а все, что тот пожелает: поручик Ровный был уверен в успехе.
Однако, приложив к глазам бинокль, Ровный увидел длинные штыки красногвардейских берданок, нацеленных на удирающих юнкеров. Впереди красногвардейцев бежал молодой красивый парень. В упоении боя он, вдохновенно размахивая винтовкой, играючи колотил прикладом по спинам сутулившихся в бегстве офицеров.
Поручик Ровный почувствовал такую досаду, что, не дав отдышаться прибывшей с Тверской роте "прапоров", сам повел ее на выручку оплошавших юнкеров.
Бегущих юнкеров удалось остановить, и вместе со свежим пополнением они пошли отбивать баррикаду.
Добрынин, командовавший красногвардейцами, вовремя повернул своих разгорячившихся бойцов и рассредоточил их в парадных и подъездах.
– Закрепимся на баррикадах! Очистим от контры особняки! Иначе дело не пойдет, ребята!
– командовал он.
...За этим боем из особняка фон Таксиса наблюдало две пары глаз испуганные Глаши и зло-внимательные поручика. Приоткрыв гардину, поручик фон Таксис следил за действиями сторон, не торопясь принять участие в схватке. Наблюдая из своей комнаты за улицей, Глаша видела убитых, раненых, которые ползли, оставляя кровавые следы, и вся сжималась от ужаса при мысли: "А если и Петю вот так?"
Грохот прикладов в двери парадного отвлек Глашу от тревожных мыслей, и она побежала узнать, где швейцар и почему такая стукотня. Швейцар, видимо, сбежал, и Глаша отперла двери, чтобы их не сломали.