О, Солон!
Шрифт:
Простая логика, хорошо известная каждому воину и даже каждому мальчишке. Если драка неизбежна, то надо действовать энергично, а не пытаться остановить противника уговорами и уступками — это только придаст ему силы. Да, но как же без взаимных уступок договориться мирным путем? Сколько раз с тех пор человечество из-за неуступчивости своих лидеров ввергалось в пучину кровопролития? Перикл считал, что на этот раз война неизбежна. Есть основание ему верить — ведь он до этого в течение 15 лет упорно избегал войны и откупался от спартанцев.
Итак, спартанский царь Архидам во главе 60-тысячной союзной армии вторгся в Аттику. В соответствии со своей военной концепцией Перикл призвал
"… Выслушав речь Перикла, афиняне последовали его предложению и принялись вывозить с полей жен, детей и домашнюю утварь и даже уничтожали деревянные части домов. Овец и вьючных животных они переправили на Эвбею и на соседние острова. Тяжко было афинянам покидать насиженные места, так как большинство из них привыкло жить на своих полях… С грустью покидали они домашние очаги и святыни, которые всегда привыкли почитать со времен древних порядков как наследие предков". (II, 16)
Стоит отметить два обстоятельства, ярко характеризующие Перикла как истинно демократического лидера. Во-первых, он стремился разделить со своим народом тяготы войны. Царь Архидам был в свое время гостем Перикла в Афинах ("гостеприимцем") и мог, по древнему обычаю, оградить личное имение Перикла от разорения. Поэтому Перикл, согласно Фукидиду…
"… заявил афинянам в Народном собрании: то обстоятельство, что Архидам — его гостеприимец, не должно послужить в ущерб интересам города. Поэтому в случае, если враг не разорит его домов и земли, как земли остальных граждан, то он, Перикл, передаст их в собственность государства, чтобы у граждан не возникло из-за этого против него никаких подозрений". (II, 13)
Тем самым он заранее лишал себя единственного источника личного дохода. Естественно вспомнить столь же достойный поступок Солона, когда он дал деньги в долг накануне своей реформы.
Второе — это уважение, с каким Перикл, ратуя за войну, скрупулезно разъясняет народу соотношение сил, состояние финансов и те факторы, которые по его мнению, позволяют афинянам рассчитывать на победу. Фукидид подробно пересказывает его аргументы. У нас для этого мало места, но все же несколько отрывков из его речи, ради иллюстрации, я процитирую:
"Что касается нашей и их боевой силы и наличия средств, то знайте, что мы не слабее пелопоннесцев. Выслушайте об этом подробнее. Пелопоннесцы — земледельцы и живут от трудов рук своих. И ни в частных руках, ни в казне денег у них нет. На долгие войны, да еще в заморских странах, они не решаются…..Если же они создадут какой-нибудь укрепленный пункт, то, конечно, смогут опустошать оттуда набегами отдельные части нашей страны и переманивать наших рабов на свою сторону. Однако это, разумеется, не сможет нам помешать на кораблях напасть на их землю… и тогда опустошение даже части Пелопоннесса будет для них важнее опустошения целой Аттики. Ведь у них не останется уже никакой другой земли, которую можно было бы захватить без боя, тогда как у нас много земли на островах и на материке. Так важно преобладание на море!
… Поэтому нам уже теперь следует как можно яснее мысленно представить себе такое положение, при котором нам придется покинуть нашу землю и жилища, ограничиться обороной города и войной на море и не вступать в порыве гнева в бой с далеко превосходящими сухопутными силами пелопоннесцев. Действительно, если мы даже и победим, то нам опять придется иметь дело с не меньшим числом врагов. А потерпи мы неудачу, то погибнет, кроме того, и наш союз — основа нашего могущества. Ведь союзники не останутся спокойными и восстанут, как только мы окажемся не в состоянии сдерживать
И так далее, очень подробно — в этой и еще двух речах, которые воспроизводит Фукидид.
Между тем Архидам двинулся к Афинам. Зная, что взять штурмом стену он не сможет, царь остановился в 12 км от города, начал опустошать его окрестности и вырубать сады, в надежде выманить афинян из укрытия. Действительно, впечатление было тягостное, и народ волновался. Но предоставим слово опять нашему историку:
"Разорение родной земли на глазах граждан (чего молодежь никогда еще не видела, а старики помнили только со времен вторжения мидян), естественно, производило страшное впечатление, и поэтому весь народ и особенно молодежь считали необходимым идти на врага и не терпеть более опустошения родной страны. На улицах города собирались сходки, и граждане ожесточенно спорили друг с другом; одни требовали немедленного выступления на врага, а другие им возражали. Прорицатели провозглашали всевозможные вещания оракулов, которые всякий старался понять по-своему… Всеобщее возбуждение царило в городе. Народ был сильно раздражен против Перикла: люди совсем не вспоминали его прежних советов, но поносили его теперь за то, что он, будучи стратегом, не ведет их на врага, и винили во всех своих бедствиях.
Перикл же, хотя и видел, что афиняне раздражены создавшимся положением и мрачно настроены, но все же решение свое не выступать против врага считал правильным. Поэтому он не созывал народного собрания или какого-нибудь другого совещания, опасаясь, что афиняне, не взвесив разумно положение дел, в раздражении могут наделать ошибок. Он приказал тщательно охранять город и старался по-возможности успокоить возбуждение народа". (II, 21)
Плутарх в биографии Перикла добавляет к этой картине еще такие живые детали:
"А между тем многие друзья приставали к нему с просьбами, многие враги грозили и обвиняли его, хоры пели насмешливые песни, чтоб его осрамить, издевались над его командованием, называя его трусливым и отдающим отечество в жертву врагам". (Перикл, XXXIII)
Перикл все это вытерпел. Тем временем он послал эскадру из 150 кораблей в плаванье вокруг Пелопоннесса. Высаживаясь на берегу, афинские моряки опустошали прибрежные районы полуострова. Осенью Архидам вернулся в Спарту. Афины наказали за подстрекательство остров Эгину — изгнали ее жителей. Под командованием Перикла афиняне совершили рейд в окрестностях Мегар. На церемонии захоронения останков погибших в этом рейде воинов Перикл и произнес свою знаменитую "погребальную речь". Традиция предписывала описать в ней состояние дел и успехи Афинского государства. Я еще не раз буду цитировать фрагменты этой речи. Она так значительна, что великое множество людей в течение столетий находили в ней образцы гражданской доблести, черпали идеи демократии. Мне бы очень хотелось привести эту прекрасную речь здесь полностью, в связном виде, но, чтобы не прерывать рассказ о событиях, я ее перенес в приложение, которое читатель найдет в конце книги.
Весною следующего, 430 года, союзные войска под командованием царя Архидама вновь осадили Афины. Все повторилось. Жители Аттики укрылись за стенами города. Крупная морская экспедиция, на этот раз во главе с самим Периклом, отправилась к берегам Пелопоннесса. Ситуация для спартанцев стала еще менее выгодной, чем в предшествующем году. В уже опустошенной стране им мало чем можно было поживиться. Афиняне же по-прежнему бесперебойно снабжались через Пирей, а для их мощного флота и десантов оставался легко доступным любой пункт на побережье полуострова. Стратегия Перикла оправдывалась. И вдруг…