О, Солон!

Остерман Лев

В третьей книге своей «Истории» он рассказывает, как однажды царь Камбиз, еще находившийся с армией в покоренном Египте, увидел во сне, что его брат Смердис завладел троном. Снам древние очень доверяли, а нравы были жестокие, и Камбиз, не теряя времени, подослал к брату убийцу. Убийством воспользовались другие два брата — из жреческого племени магов. Сон владыки оказался вещим. Один из магов был очень похож на Смердиса и под его именем объявил себя царем, а Камбиз тем временем умер, не успев возвратиться в столицу. Однако приближенные к трону знатные персы раскрыли обман, составили заговор и убили обоих магов. И вот семеро заговорщиков, в их числе Отан, Мегабиз и Дарий, держат совет о будущем устройстве государства. Первое слово Геродот предоставляет Отану:

"По-моему, — говорит Отан, — не следует опять отдавать

власть в руки одного самодержавного владыки. Это и неприятно и нехорошо. Вы знаете ведь, до чего дошло своеволие Камбиза, и испытали на себе высокомерие мага. Как же может государство быть благоустроенным, если самодержец волен творить все, что пожелает? И действительно, если бы даже самый благородный человек был облечен такой властью, то едва ли остался бы верен своим прежним убеждениям. От богатства и роскоши, его окружающих, в нем зарождается высокомерие, а зависть и без того присуща человеческой натуре. А у кого два этих порока, у того они уже все. Он творит множество преступных деяний: одни — из-за пресыщения своеволием, другие — опять-таки из зависти. Конечно, такой властитель должен бы быть лишен зависти, так как ему, как государю, принадлежит все. Однако самодержец по своей натуре поступает со своими подвластными совершенно противоположно. Ведь он завидует «лучшим» людям за то только, что те здравы и невредимы, а любит самых дурных граждан. Более всего он склонен внимать клевете. Это человек, с которым ладить труднее всего на свете. За сдержанное одобрение он распаляется, видя в этом недостаточную почтительность, а за высокое уважение он недоволен тобой как льстецом. Но вот я перехожу к самому плохому: он нарушает отеческие обычаи и законы, насилует женщин, казнит людей без суда.

Что до народного правления, то… народ-правитель не творит ничего из того, что позволяет себе самодержец. Ведь народ управляет, раздавая государственные должности по жребию, и эти должности ответственны, а все решения зависят от народного собрания. Итак, я предлагаю уничтожить единовластие и сделать народ владыкой, ибо у народоправства все блага и преимущества". (История, III, 80)

Итак, Отан высказывается в пользу демократии греческого образца. Опыт народного правления почерпнуть больше негде. Мы вправе усомниться, что этот опыт пришелся по душе персидскому вельможе. Но можем предположить, что демократическое государственное устройство представлялось наилучшим самому Геродоту, и в вымышленном разговоре знатных персов он поручил его защиту Отану. Однако послушаем дальше. После Отана говорит Мегабиз:

"То, что сказал Отан об отмене самодержавной власти, повторю и я. Но что до его второго предложения — отдать верховную власть народу — то это далеко не самый лучший совет. Действительно, нет ничего безрассудней и разнузданнее негодной черни. Ведь тиран по крайней мере знает, что творит, а народ даже и не знает. Откуда же в самом деле, у народа разум, если он не учен и не имеет никакой врожденной доблести? Очертя голову, подобно весеннему потоку, без смысла и рассуждения, бросается народ к кормилу правления. Пусть ценит народное правление лишь тот, кто желает зла персам! Мы же облечем верховной властью тесный круг высшей знати (в их числе будем и мы). Ведь от «лучших» людей, конечно, исходят и лучшие решения". (Там же, III, 81)

Эта речь порождает серьезное сомнение в том, что симпатии нашего историка на стороне народовластия. Перечитайте, какими сочными красками он пишет картину бессмысленного владычества "необузданной черни". Но, быть может, Геродот, как и Мегабиз, является поборником олигархии? Не будем спешить с выводами. Послушаем, за что ратует третий участник разговора, какие аргументы историк предоставил в его распоряжение:

"По-моему, Мегабиз верно отозвался о народе, — говорит Дарий, — на олигархию же у меня взгляд иной. Если мы возьмем из трех предложенных нам на выбор форм правления каждую в ее самом совершенном виде, т. е. совершенную демократию, совершенную олигархию и совершенную монархию, то последняя, по-моему, заслуживает гораздо большего предпочтения. Ведь нет, кажется, ничего прекраснее правления одного наилучшего властелина. Он безупречно управляет народом, исходя из наилучших побуждений, и при такой власти лучше всего могут сохраняться в тайне решения, направленные против врагов. Напротив, в олигархии, если даже немногие лучшие и стараются приносить пользу

обществу, то обычно между отдельными людьми возникают ожесточенные распри. Ведь каждый желает первенствовать и проводить свои замыслы. Так у них начинается яростная вражда между собой, отчего проистекают смуты, а от смут — кровопролития. От кровопролитий же дело доходит до единовластия, из чего совершенно ясно, что этот последний образ правления — наилучший.

При демократии, опять-таки, пороки неизбежны, а лишь только низость и подлость проникают в общественные дела, то это не приводит к вражде среди подлых людей, а напротив, между ними возникают крепкие дружественные связи. Ведь эти вредители общества обычно действуют заодно, устраивая заговоры. Так идет дело, пока какой-нибудь народный вождь не покончит с ними. За это такого человека народ уважает, и затем этот прославленный быстро становится единодержавным властителем. Отсюда еще раз ясно, что единовластие — наилучший образ правления…". (III, 82)

Оборву на этом месте речь Дария. Немного ниже я процитирую ее неожиданный конец, а сейчас давайте попробуем разобраться, какому же государственному строю отдает предпочтение Геродот. Если и олигархия, и демократия в конце концов приводят к единовластию, то действительно, не лучше ли ориентироваться на него с самого начала, позаботившись о достоинствах единовластного правителя? Но какого характера единовластие? Во всяком случае не неограниченное, тираническое.

Об отношении историка к тирании свидетельствует, например, его красочный рассказ о своеобразном обмене опытом укрепления единовластия между тираном Коринфа — Периандром и тираном Милета — Фрасибулом. События происходят в начале VI века. Кстати, из этого рассказа хорошо видно, что философия и практика тирании в некоторых отношениях не претерпела изменения за всю историю человечества. Вот этот рассказ:

"Периандр послал глашатая к Фрасибулу спросить совета, как ему, установив самый надежный государственный строй, лучше всего управлять городом. Фрасибул же отправился с прибывшим от Периандра глашатаем за город и привел его на ниву. Проходя вместе с ним по полю, Фрасибул снова и снова переспрашивал о причине прибытия его из Коринфа. При этом тиран, видя возвышающиеся над другими колосья, все время обрывал их. Обрывая же колосья, он выбрасывал их, пока не уничтожил таким образом самую красивую и густую часть нивы. Так вот, проведя глашатая через поле и не дав никакого ответа, тиран отпустил его. По возвращении же глашатая в Коринф Периандр полюбопытствовал узнать ответ Фрасибула. А глашатай объявил, что не привез никакого ответа и удивляется, как это Периандр мог послать его за советом к такому безумному человеку, который опустошает собственную землю. Затем он рассказал, что видел у Фрасибула. Периандр же понял поступок Фрасибула, сообразив, что тот ему советует умертвить выдающихся граждан. Тогда-то тиран начал проявлять величайшую жестокость к своим гражданам. Всех, уцелевших от казней и изгнаний Кипсела, теперь прикончил Периандр". (Там же)

Итак, Геродот отвергает тиранию, но, вместе с тем он явно не верит как в достоинства и надежность олигархии, так и в возможность установления разумного правления народа. Других чистых форм государственного устройства тогда не знали. Но, быть может, его симпатии принадлежали какой-нибудь комбинации этих форм? Например, сочетанию народоправства и демократических учреждений с передачей исполнительной власти в руки состоятельных классов, как это сделал Солон? Или к совмещению народовластия с фактическим правлением одного человека — лидера? Мы можем вообразить себе, что в кружке Перикла с участием Геродота обсуждались сравнительные достоинства и жизнеспособность различных простых и комбинированных форм государственного устройства.

В Персии же дело кончилось следующим. Остальные четверо участников совещания поддержали Дария и таким образом большинством голосов постановлено было монархию сохранить. Кто же будет царствовать? Договорились, что рано утром шестеро претендентов (Отан отказался) выедут верхом на прогулку и царем станет тот, чей конь заржет первым. Дарий, который так восхвалял правление наилучшего властелина, видимо, не числил порядочность среди необходимых достоинств владыки. Его конюх неподалеку от места прогулки привязал кобылку, к которой был неравнодушен жеребец Дария, и (если верить рассказу историка) благодаря этой маленькой хитрости Дарий стал царем Персии.