О спасённых принцессах
Шрифт:
Лиа посмотрела на свои золотые часики. Светящиеся фосфорные стрелки показывали час ноль пять ночи.
9. БРОШЕННЫЙ МАЯК
Они вышли на площадь и пошли по краю, таясь в тени заборов и домов. Город продолжал хранить молчание. Призывный запах манил детей к морю.
– Может, здесь никто не живёт? – спросила Лиа шёпотом.
– Такого не бывает. Прожектор же кто-то
Так они подошли к башне. Где-то за ней слышался шелест волн и редкие всплески.
В башне, высокой, узкой, Мияки насчитал три окна – одно над другим. По-видимому здание забросили: не было света внутри, краска со стен осыпалась, на заборе висели ржавые таблички. Мияки по-детски неуверенно, растягивая слова и поправляясь, стал читать:
– СТА-РЫЙ МАЯК. СО-О-Б-С-Т-ВЕН-ЕН-ОСТЬ, собственность И-МПЕРИИ. О-ХРА-НЯЕТСА, СЯ… ГВАРДИ-ЕЙ…
Лиа не стала ждать и потянула мальчика ко входу в маяк.
– Ээ, постой! Ну, я не всё ещё, – возмутился Мияки.
– Мальчик, пойдём, пожалуйста, уже. Потом дочитаешь, – хитрила Лиа.
Она успела прочитать до конца и подозревала, что послушность Мияки оставит их на улице. Табличка гласила: «ПРОХОД ЗАПРЕЩЁН!»
Мияки посветил фонариком и потянул дверь на себя, она открылась, заскрипев. Ребята притихли и прислушались: что там? Тишина, из которой нельзя было вынуть цикад – любительниц тёплых ночей.
– Мияки, идём?
– Идём.
Дети стали тихо и осторожно подниматься по каменной лестнице.
На втором этаже они попали в большой просторный зал с высоким потолком. Мияки нашел выключатель на стене. Свет зажёгся.
Посредине стоял крепкий стол, по виду самодельный. У противоположной от входа стены невероятного размера топчан, большой древний шкаф. Топчан с одной стороны был покрыт постелью, смятое одеяло лежало сверху. На другой стороне постель была закатана рулоном к изголовью.
Здесь давно никто не обитал. Дети убедились в этом, обнаружив высохшее вино на дне кружек, мышиный помёт повсюду, паутину под потолком. Пахло плесенью и старым деревом. Вещи валялись в беспорядке… И тут в шкафу что-то зашуршало.
– Ой, что это? – вскрикнула Лиа.
– Мыши, – сдавленным голосом ответил Мияки. Он тоже побаивался.
– Пойдём выше, – умоляла Лиа.
Мияки сразу же полез наверх – оставаться в неуютном помещении не хотелось. Каменные ступени привели к винтовой чугунной лестнице. От шагов она гудела. Мияки светил, чтобы Лиа не оступилась.
На следующем этаже располагалась рабочая площадка маяка.
Мияки шагнул первый
– Сейчас посвечу, – сказал он.
Когда Лиа поднялась, Мияки обернулся:
– Ух ты! Не фига себе! Что
Стена была абсолютно чёрная и по виду гладкая. Внизу город, освещенный восьмиламповым железнодорожным прожектором. Посреди площадки стояла каменная тумба с колпаком, под которым находилось вогнутое зеркало. Пожалуй, сюда можно было бы без проблем уложить Альто. Правее находилась станина, поддерживающее что-то наподобие пушки. «Ух, ты! – обрадовался Мияки. – Ладно, потом разберёмся!»
Дети стали ощупывать стену. Она была прохладной и гладкой.
– Выключи фонарик, пожалуйста, – попросила Лиа.
– Зачем?
– Выключи, прошу.
Мияки повиновался. Когда свет потух, стало понятно, что стена прозрачная: за ней тёмное небо, закрытое облаками, с очень бледными звёздами, проблёскивающими сквозь прогалы. Мияки прильнул к стеклу вплотную. И увидел море. Оно было чёрным, но, благодаря волнам, видимым.
Недовольный голос Лиа выдернул его из созерцания:
–Хм,… А теперь можешь обратно включить? И посвети на меня. Пожалуйста.
Лиа увидела свое отражение: всклокоченная девочка, запылённая и замызганная, с запудренным цементом лицом. Обломанные ногти и неровно облезающий маникюр – золотые часики на запястье.
Мияки захихикал:
– Ну, что изволите, Ваша Пыльность?
Лиа чуть не заплакала от увиденного и от насмешки Мияки.
– Лучше на себя посмотри, чистюля!
В стекле отразился грязный мальчик с торчащими на голове зацементированными седыми сосульками волос. На ногах бесформенная обувь из скотча.
– Жаль, что сейчас не Хэллоуин! – радостно воскликнул Мияки. Его смешливое настроение никуда не делось.
Он подставил фонарь под подбородок и стал корчить рожи. Отражение выглядело то пугающе, то смешно, а то просто отвратительно.
– Дурак, что ли? – возмутилась Лиа.
– Между прочим, у меня на Хэллоуин день рождения!
Мияки невозможно было сбить с озорного тона. Он посветил над головой Лиа и заговорщически прошептал:
– Ой, там паук!
Это было лишнее! Лиа издала такой визг-крик, усиленный эхом гулкого помещения, что шутник присел и зажал уши ладонями. Лиа с расширенными от ужаса глазами судорожно заглатывала воздух. Обессилев, она перестала кричать и только дышала в сумасшедшем темпе.
– Я… я, по-пошутил… т-т-ты, ты что… и-ии-извини… б-б-больше не б-б-буду.
–Ты совсем, что ли, мальчик?
–Ну, всего-то шутка, – Мияки обрадовался, что принцесса может снова говорить.
–Я теперь боюсь здесь спать, – Лиа бухнулась на колени и заплакала.