О Сталине и сталинизме
Шрифт:
Тяжелые репрессии обрушились на центральные советские и хозяйственные органы. Арестовали большую часть членов Президиума ЦИК СССР и ВЦИКа. О судьбе попавшего в опалу секретаря ЦИК СССР и ВЦИК Авеля Енукидзе уже говорилось. Исключенный из состава ЦК ВКП(б) и назначенный на второстепенный пост в управлении курортами страны, Енукидзе был в 1937 году арестован и после короткого закрытого суда расстрелян. Аресты членов ЦИК СССР санкционировал, как правило, сам «всесоюзный староста» и председатель ЦИК, а затем Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин. Во время одного из заседаний ЦИК в 1937 году секретарша Калинина вызывала из его кабинета поочередно четырех членов ЦИК, и Калинин, рыдая, подписывал санкцию на их арест, который производился оперативной
Был разгромлен аппарат Госплана СССР. Погиб долгие годы возглавлявший его опытный партийный и хозяйственный руководитель В. И. Межлаук. Арестовали и его преемника Г. И. Смирнова, которому в 1937 году исполнилось всего 34 года. Расстреляли заместителя председателя Госплана СССР Э. И. Квиринга, а также старейшего деятеля партии, долгое время работавшего в Госплане Г. И. Ломова (Оппокова).
Были арестованы и погибли заместители председателя Совнаркома СССР В.Шмидт и Н. К. Антипов, председатель Совнаркома РСФСР Д. Е. Сулимов, его заместители Д. З. Лебедь, С. Б. Зозноченко и Т. Рыскулов.
Были арестованы и погибли наркомы СССР: оборонной промышленности — М. Л. Рухимович, легкой промышленности — И. Е. Любимов, лесной промышленности — С. С. Лобов, внутренней торговли — И. Я. Вейцер, здравоохранения — Г. Н. Каминский, зерновых и животноводческих совхозов — М. И. Калманович и Н. Н. Демченко, водного транспорта — Н. И. Пахомов, машиностроения — А. Брускин, заготовок — Н. Попов, председатель Комитета по строительству С. Л. Лукашин, председатель правления Госбанка СССР Л. Е. Марьясин.
Были расстреляны известный партийный работник, руководивший Комитетом по кинематографии, Б. З. Шумяцкий; нарком юстиции РСФСР и СССР, активный участник Октябрьской революции Н. В. Крыленко; выдающийся деятель партии, один из руководителей вооруженного восстания в Петрограде А. С. Бубнов, с 1929 по 1937 год нарком просвещения РСФСР. Погибло и большинство других наркомов РСФСР.
Возглавляемые арестованными наркоматы подверглись настоящему разгрому — репрессировали всех ведущих работников. На основании версии о «шпионско-вредительской группе» в наркомате тяжелой промышленности, руководимой якобы заместителем наркома Пятаковым, органы НКВД арестовали и других заместителей наркома — А. П. Серебровского, А. И. Гуревича и О. П. Осипова-Шмидта; начальников управлений и отделов и членов коллегии К. А. Неймана, А. Ф. Толоконцева, И. В. Косиора, А. И. Зыкова, Ю. П. Фигатнера, С. С. Дыбеца, Е. Л. Бродова и других. То же произошло и во всех других наркоматах СССР и РСФСР. Погибли такие известные и авторитетные деятели партии и государства, как Ш. З. Элиава, Н. П. Брюханов, А. М. Лежава, А. Б. Халатов, Пауль Орас, В. П. Милютин, К. П. Сомс, В. И. Полонский, В. Нанейшвили, М. В. Баринов, И. И. Тодорский, В. А. Кангелари, С. С. Одинцов, В. А. Трифонов, И. И. Радченко, М. М. Майоров, Г. И. Благонравов, А. И. Муралов. Все это были активные участники революционной борьбы в России, «генералы» советской индустрии, главные деятели первой и второй пятилеток.
Жестокой чистке подвергся в 1937–1939 годах аппарат Наркоминдела. Погибли заместители наркома Левон Карахан и Б. С. Стомоняков, арестованы заведующие отделами А. В. Сабинин, А. Ф. Нейман, М. А. Плоткин, А. В. Фихнер, Е. А. Гнедин и другие. Вызвали в Москву и арестовали многих послов и атташе СССР в разных странах — К. Юренева, М. А. Карского, Е. В. Гиршфельда, В. X. Таирова, Богомолова, Г. А. Астахова, И. С. Якубовича и других.
В тюрьме оказался дипломат М. Розенберг, немало сделавший для франко-советского сближения. Погибли дипломаты В. В. Егорьев и Б. Миронов-Корнев. Объявлены вне закона посол СССР в Болгарии Ф. Ф. Раскольников и посол СССР в Греции А. Г. Бармин, отказавшиеся вернуться на верную гибель в Москву. Репрессии затронули также, многих корреспондентов ТАСС и советских газет за границей.
1937–1938-й были временем не только массовых арестов, но и самоубийств. Так, считая себя обреченным, покончил с собой заместитель заведующего отделом агитации и пропаганды ЦК Н. Н.
В феврале 1937 года не стало одного из популярнейших руководителей партии Серго Орджоникидзе. Видный деятель революционного подполья, активный участник Октябрьской революции и гражданской войны, Орджоникидзе был в 1937 году членом Политбюро и наркомом тяжелой промышленности.
В опубликованном 19 февраля того года Правительственном сообщении говорилось, что Орджоникидзе скоропостижно скончался 18 февраля в 17 часов 30 минут у себя на квартире от паралича сердца. Опубликовали также подробное медицинское заключение. Только на XX съезде КПСС было официально объявлено, что Орджоникидзе покончил жизнь самоубийством. Виновны в этой трагедии прежде всего Сталин, Ежов и Берия.
Не решаясь прямо предъявить Орджоникидзе какие-либо обвинения, Сталин стремился деморализовать его. Был арестован старший брат Серго — Папулия. Фальсифицированные показания брата передали Орджоникидзе в день его рождения. Почти ежедневно он узнавал о расстреле кого-либо из своих друзей и добрых знакомых. Массовые аресты прошли и в системе тяжелой промышленности, органы НКВД обходились на этот раз без санкции наркома, которую Серго отказывался давать и которую давали Сталин или Молотов. После этого Сталин пристыдил Орджоникидзе, направив ему вырванные под пытками ложные показания. «Товарищ Серго, — писал он в сопроводительной записке, — почитай, что о тебе пишут».
Орджоникидзе, однако, не очень-то верил всем этим показаниям и горячо протестовал против арестов в системе тяжелой промышленности. В некоторых случаях он поручал инспекторам своего наркомата проверить на месте обоснованность тех или иных обвинений. Тем не менее по предложению Сталина Политбюро поручило именно Орджоникидзе сделать на ближайшем Пленуме ЦК доклад о вредительстве в промышленности. Сталин пошел даже на такую провокацию, как обыск в кремлевской квартире Орджоникидзе. И. Дубинский-Мухадзе писал в своей книге об Орджоникидзе, что, узнав об обыске, оскорбленный и разгневанный Серго стал звонить Сталину. Звонил всю ночь. Дозвонился только под утро и услышал в ответ: «Это такая организация, что и у меня может сделать обыск. Ничего особенного…» Утром 17 февраля Орджоникидзе с глазу на глаз несколько часов разговаривал со Сталиным. Был и еще один разговор, безудержно гневный, с взаимными оскорблениями, бранью на русском и грузинском языках.
Некоторые из старых большевиков выдвигали позднее версию об убийстве, а не самоубийстве Серго. Думается, нельзя считать эту версию убедительной.
Как свидетельствовала жена Орджоникидзе Зинаида Гавриловна, вечером 17 февраля он работал в наркомате. На следующий день не вышел к завтраку, даже не оделся и просил, чтобы никто не входил к нему. Все время что-то писал. Днем в квартиру пришел Г. Гвахария, друг Серго, но тот его не принял, велел лишь накормить в столовой, а сам отказался и от обеда. Обеспокоенная Зинаида Гавриловна позвала к себе сестру, Веру Гавриловну. Начинало темнеть. Решив еще раз проведать мужа. Зинаида Гавриловна, проходя через гостиную, зажгла свет. В этот момент в спальне раздался выстрел. Вбежав туда, Зинаида Гавриловна увидела мужа, в окровавленном белье лежавшего на кровати. Он был мертв.
В квартире, кроме «черного» хода, которым все пользовались, был и парадный, не только закрытый, но и заставленный книжными шкафами, вел он в гостиную, так что незаметно пройти через него никто не мог — Зинаида Гавриловна как раз в момент выстрела была в гостиной.
Она немедленно позвонила Сталину, который жил в квартире напротив. Он пришел не сразу — сначала собрал членов Политбюро. В спальню вбежала и Вера Гавриловна; увидев на письменном столе листки, исписанные бисерным почерком Серго, она схватила их и зажала в руке, — читать, конечно, не могла. Когда, в спальню в сопровождении Молотова, Ворошилова и других членов Политбюро вошел Сталин, он сразу вырвал эти листки у Веры Гавриловны. Рыдая, Зинаида Гавриловна воскликнула: «Не уберегли Серго ни для меня, ни для партии!» «Молчи, дура», — оборвал ее Сталин.