О том, что сильнее нас
Шрифт:
А ещё проверили мой статус мастера совпадений. Перебрали знакомых и родственников. И немедленно нашли аж трёх. Двух упоминать не буду, а третьим оказался известный бард Сергей Никитин. Он заканчивал ту же школу, что я, а потому они с женой приезжали играть и петь на всех главных школьных праздниках. А позже развелась мода на туристские вечера, устраиваемые всюду по одному сценарию: первое отделение — слайды и фильмы о походах, второе — поёт кто-то из бардов. И практически на всех вечерах, на которых первое отделение предлагали мне, — во втором оказывались именно Никитины. А Таня? Таня — последние три года участвовала во всех Никитинских телевизионных посиделках на крылечке. Так-то вот. Тайный ход карт, однако, как в преферансе. Сколько ни ломай — не переломаешь. Табунами мизера-то ходят, и один другого
То, что Таня всё же решила попытаться меня охмурить, я понял не сразу. До меня это стало доходить только когда я вернулся с вокзала, проводив её на питерский поезд. Мне эта идея не очень понравилась. Но — здраво осмыслив, тьфу на эти здравосмысленные размышления, я всё же надумал идею с порога не отбрасывать, посмотреть, что дальше будет. Не я ли три дня назад, выгнав Сашу чуть ли не пинками, давал зарок больше не связываться со столь милыми моему сердцу сумасшедшими девчонками, а найти себе нормальную женщину? Так вот ведь она. Как раз такая. А то, что фигурой она не совсем то, что я привык считать своим вкусом, так ведь с общей эстетикой здесь по всем канонам всё в порядке, а если у меня такой ни разу не было, откуда такая уверенность, что моему вкусу сие не соответствует? В общем, решил пока ничего не решать. Не обещать, но и не зарекаться. Ни ей, ни себе самому.
– Володь, я с вокзала, только что вернулась. Можно я сейчас приеду?
– Конечно.
Ну очень странный голос. С надрывом на грани истерики. Пожалуй, как приедет, первое, что понадобится, так это достойный завтрак и стаканчик чего-нибудь. И никаких разговоров, пока толком не поест, стаканчика не выпьет и кофейком не запьёт.
Исполняем. По ходу — наблюдения. Вид очень мятый, очень растрёпанный, очень взъерошенный. О чём-то лихорадочно думает, глаза то в пустоту нацеливаются и мертвеют, то по углам скачут. На мне ни разу не остановились.
– Володь, ты был прав.
– В чём?
– В том, что в Интернете нельзя общаться, а можно только знакомиться. И что мне теперь делать?
– Так ты и сама почти к тому же пришла. А что, что-то случилось?
– Случилось! И что теперь делать, не знаю. Да, всё знала, всё понимала. Но всё равно случилось именно так.
– Не. Так не пойдёт. Давай по порядку.
– По порядку, так по порядку. В Питере мне в некоторый момент надоело всё время гулять одной, и я позвонила ещё одному другу из Интернета. Договорились в пару музеев вместе сходить и кофе попить.
– Это не по порядку. По порядку — это начав с того, кто он такой и откуда взялся…
– Хорошо. Полгода назад я бывала в твоём чате. Ты не хотел общаться, тебе нужно было сразу в реал. А мне не нужно было в реал, у меня тогда был мужчина. Я нашла себе в твоём чате собеседника, вряд ли ты его помнишь, никнеймы у него были такие-то и такие-то. Потом он завёл свой собственный чат, я туда и переместилась, перестав бывать в твоём. Спустя полгода — я многое поняла, многое мне надоело, вернулась в твой чат, и мы, как помнишь, сразу встретились. Я тебе про него не рассказывала, потому что всё было позади, да и не принимала я его всерьёз.
– Всё так. Ну, встретились вы, и что?
– Ты понимаешь, я ему не хотела звонить. Спонтанно получилось. После Эрмитажа и Кунсткамеры не смогла с лёту придумать, куда пойти дальше, вот и вспомнила, решила совета спросить и помощи, да и интересно же, с кем столько времени общалась! Встретились, кофе выпили, вышли на улицу, а тут сильный дождь. В общем, промочила ноги, надо было сушиться. А до его квартиры было гораздо ближе, чем до гостиницы, так что к нему и зашли высушить ботинки. А уже через пять минут оказались в постели. Володь, через час — я поняла, что мы с ним абсолютно разные люди! У нас нет ничего общего! Как мы оказались в одной постели — не знаю. Затмение нашло. Наверное, то самое НЛП сработало. Володь, это ещё не самое худшее. Самое худшее в том, что мы никак не предохранялись, а у меня был самый опасный день. И что мне теперь делать?
М-да. Раскладец. Теоретик, блин. Всё с ней обсудили тогда об этих интернетовских штучках, главное забыл упомянуть. То, что кроме НЛП как такового там второй эффект возникает. Перегрев. Долгое бесконтактное общение приучает идеализировать собеседника,
– Тань, во-первых, успокойся. Что тут делать — не слушать советов. Ни моих, ни чьих бы то ни было ещё. Никто, кроме тебя, за тебя не решит. Решишь забыть как страшный сон — забудь. Решишь забить и принять как урок — забей и прими. Решишь выйти за него замуж — твоё право. Решишь так родить ребёнка — рожай. Решишь аборт сделать — делай. Я-то тут при чём? Будет нужна моя помощь — чем смогу, помогу.
– Ты меня теперь презираешь?
– Да как бы нет. Сам в подобные ловушки попадался. Эту яму ты выкопала себе сама задолго до моего появления на горизонте, и для того, чтобы я мог её закопать, я должен был бы знать о ней. Если новую яму копать не начнёшь, а потом на меня сваливать — какое моё наплевать? Напомню, между прочим, что между нами ничего не было, нет, не факт, что намечалось, и не факт, что будет. Опять же — согласно армейским уставам, глупость ненаказуема.
– Меня же дома теперь съедят!
– Ну вот в этом я свою помощь уже обещал, а обыкновения отказываться от своих слов я не имею. Это всякие англичане пусть считают, что джентльмен хозяин своему слову, может его дать, а может и обратно забрать. Мы — не англичане!
В пятницу Таня объявилась снова. А на следующий день, на субботу, у нас намечались Иероглифовские посиделки с пивом в парке Коломенское. Небольшим составом, человек примерно десять художников и фотохудожников. Не ритуальные. Те, которые бывают не чаще раза в год под одновременный приезд в Москву не менее трёх «забугорных» членов. Таня и осталась у меня преимущественно потому, что очень захотела туда попасть, а на выходных возвращаться ночью домой за город и утром ехать обратно в Москву, согласитесь, слегка лениво. Никаких поползновений к сближению не было — с того самого момента, как она вошла в квартиру, было абсолютно ясно, что у нас установились чисто дружеские отношения, без претензий на что бы то ни было иное. Впрочем, после понедельника трудно было ожидать чего бы то ни было ещё. Мы даже поленились организовывать второе спальное место и плюхнулись спать на одном диване, пребывая в твёрдой уверенности, что никто из нас ничего не захочет от другого.
Фиг там. От Тани шла слишком мощная волна феромонов. Таки захотелось, и почти мгновенно. Мне. Но не ей. Мы так и не заснули. Я предпринимал атаку за атакой, Таня их успешно отражала. Обид — не было. Я прекрасно сознавал, что это чисто физическое желание без какой бы то ни было иной подпорки, а раз так, обижаться на нежелание противоборствующей стороны — глупо и бессмысленно. На сборище ехали снова просто хорошими друзьями.
Необычное было сборище. Непривычное. Наверное, впервые посиделки проходили практически в полном молчании. Любой разговор тут же затихал. Слишком чудесный день выдался. Бабье лето в лучшем своём наряде. Мы просто сидели на лавочках и созерцали парк, Москва-реку, дефилирующие группы отдыхающих… Последний погожий день в году, зачем его на какие-то разговоры разменивать, даже если ради них и собрались? Пили пиво, закусывали вкусным, немножко фотографировали…