О том, что сильнее нас
Шрифт:
Сразу же у него появилось образование. И немедленно начало меняться. Последовательно перемены выглядели так:
(1) Институт А. Журналист.
(2) Институт А. Журналист. Второе образование — институт Б. Политолог. Год окончания обоих отличается на 1.
(3) Институт Б. Культуролог. Второе образование — институт А., журналист. Год окончания обоих отличается на 1.
(4) Институт Б. Социолог. Второе образование — институт А., журналист (неоконченное). Год окончания обоих отличается на 1.
(5) Институт Б. Культуролог. Второе образование — институт В., социолог. Кроме того — неоконченное журналистское образование в институте А. Год окончания всех трёх отличается на 1.
(6) Институт Б. Социолог и культуролог (красный диплом). Продолжил в магистратуре в институте В. Кроме того — неоконченное журналистское образование в институте А.
(7) Институт Б. Социолог и культуролог (красный диплом). Второе образование — институт А., журналист (неоконченное). Из-за красного диплома был принят сразу на четвёртый курс, ушёл
(8) Институт Б. Социолог (красный диплом). Второе образование — институт А., журналист (опять стало полным). Из-за красного диплома был принят сразу на четвёртый курс. Института В. так и нету.
Любопытно? Вот и мне стало — ну очень любопытно.
Трудовую биографию в своих резюме, которыми всегда наводнён весь Интернет, он переписывает столь же лихо. С чего она началась, я уже перечислил, последовательных трансформаций приводить не буду, а современная версия выглядит как «свободный журналист и фотокорреспондент со стажем более 10 лет, поработавший в пятнадцати таких-то газетах и журналах, на нескольких радиостанциях и телеканалах, опубликовавший при этом всего 9 материалов, включая пятистрочные заметки, из них за последний год ни одного, в настоящее время внештатно сотрудничающий с двумя журналами, один из которых — Нэйшнл Джиогрэфик, машину водить умеет, но не имеет, турист, альпинист, парашютист, спелеолог, актёр, режиссёр, рок-певец, швец, жнец, на дуде игрец, контактный, исполнительный, инициативный, любые жанры, любые темы, новостник, интервьюер, райтер, профессиональный фотограф, имеет свою фотоаппаратуру, то есть цифромыльницу, а нужна ему всего лишь постоянная журналистская работа с зарплатою от трёхсот пятидесяти убитых енотов».
Хоть стой, хоть падай. Впрочем — третья реинкарнация журналистского «хобби» началась у него всего лишь год назад, в одном русле с некоторыми иными процессами, так что об этом чуть дальше.
Итак, легальных, равно как и полулегальных, источников дохода у него за последние несколько лет просто не обнаружилось. Но доходы — были. Пропадая всё лето на юге, частично волонтёром на раскопках, без оплаты, остальное время просто отдыхая, он всякий раз возвращался оттуда с деньгами. Один раз — судя по всему, истраченными на покупку пачки дипломов, другой раз — на пускание пыли в глаза Ленкиной матушке. Ворует находки? Вряд ли. Человек, способный нападать только из-за бабской спины, плюс из-за угла, плюс руками бандюков, а сам при этом держится в сторонке, — по определению слишком труслив, чтобы воровать своими руками. Торговля наркотиками? По тем же причинам — вряд ли… Возить сам — опять же труслив, просто торговать — ну кто ж такой бестолочи доверит? Разве что варка винта, но на этом деньги не зарабатываются: дёшев винт, да и несколько вышел из моды…
Постепенно — нарисовалось. Клиент — самый обычный тунеядец и альфонс. Живёт преимущественно на подачки и подарки брата плюс на Ленкины заработки с уроков. Всё, чем они обзавелись, когда он заполучил Ленку, было подачками брата — и компьютер, и та самая цифромыльница, и деньги на все поездки, которые первоначально были деньгами, выданными в качестве свадебного подарка на так и не купленную машину. Впрочем, мелкими подработками не брезгует, даже сравнительно честными, но практикует их редко. Где что плохо лежит — приватизировать, похоже, не чурается. Один такой случай оказался весьма любопытен. Имел он глупость дать на одном сайте автоматически привязавшееся к своей анкете объявление, на всех прочих ресурсах повешенное строго под одноразовыми реквизитами. О продаже очень интересного б/у профессионального фотокомплекта. Про происхождение которого указывалось очевидное враньё, все объявления требовали срочности продажи и исключали пробную съёмку, даже при том что ему готовы были дать без неё ту цену, за которую он в итоге и продал, а по результатам пробы — поднять. Цен он вначале просто не знал и продал в итоге ровно за половину нормальной… И главное — сама комплектация. Я в этом немного разбираюсь. Ни один фотограф, не меняя парк техники, не имея критических обстоятельств, — не будет продавать такой набор. Это — одна система, но только часть системы. Обе камеры — топовые (и основная цифровая, и резервная плёночная), при них ОДИН объектив с несколькими насадками, вспышка и кофр. Продавая ОБЕ камеры системы, фотограф продаст ВСЕ объективы, к ним относящиеся. Даже родственники умершего фотографа продадут подобное либо всё полностью, либо всё по частям. Но не в таком комплекте. Это — комплект, взятый НА РАБОТУ фотографом, скорее всего – парковым или пляжным, и там у него украденный. Или нечто сходное. Поискал. Один вариант происхождения — нашёл сразу. Сгорела недавно в одном южном городе фотокомиссионка, и в ней продавец списал аналогичный комплект как сгоревший. Один фиг то же самое воровство. Но, как позже выяснилось, всё гораздо проще. Ленка, прочитав новеллу с этим фрагментом, тут же кинулась объяснять, что это аппаратура Мишиного брата, которая год пролежала без дела у них, что она даже пробовала на одну из этих камер снимать, а теперь брат решил купить новый фотоаппарат, а эти продать, вот и попросил Мишу… Понятно, да? Ни удивления по поводу состава комплекта, ни удивления по поводу срочности, ни удивления по поводу цены, ни удивления по поводу Мишиных утверждений, что это его личная запасная (при основной — мыльнице)
Только две вещи остались непонятными. Во-первых, откуда у такой бестолочи знакомые бандюки. И во-вторых, чем он прельстил Ленкину матушку, если всё очевидно с первого взгляда. Первое быстро выяснилось. К организации налёта он не имел ни малейшего отношения. А вот второе — до сих пор загадка. Кто его Ленке подсунул, почему именно такое дерьмо выбрали, как убеждали матушку — по сути это один и тот же вопрос. До сих пор ключевой.
Два с половиной года спустя:
– Да, Миша именно такой человек, как ты понял. А я — знала это с самого начала.
– Так почему?
– Жалость. Я пыталась уйти от него не десять раз, не двадцать и не тридцать. Но я не умею уйти, не поговорив. А он — каждый раз делал так, что мне его становилось очень жалко. И я оставалась.
– Лен, но ведь он же сломал и испоганил тебе всю жизнь, и не только тебе?
– Да. Но он — тоже не знал, какое зло творит. И до сих пор не знает.
– Лен, но ведь зло должно быть либо исправлено, либо наказано?
– Да, но я не умею наказывать. И не хочу уметь.
– А год назад ты его во всём защищала.
– Тогда я опять чуть-чуть было не ушла после твоей новеллы. Но — опять осталась. И приняв решение остаться — просто отмазывалась и его отмазывала. Забудь о том разговоре.
Вернёмся к последовательности событий. После утраты контакта через Аню способов получения непосредственной информации у нас не осталось, а сразу подводить по той же технологии ещё одну «ученицу» было стрёмно, если не сказать — пошловато. Так что — до середины лета мы никакой новой информации не получали. Гораздо позже мы выяснили, что Ленка всё же свозила его по следам наших с ней первых поездок, и на Оршу, и на Протву. Жаль. Сам я с тех пор не только не возил никого в те места, которые были для нас с Ленкой, но и сам в них не бывал — ни на Протве, ни на торфоразработках, ни в Толпинской катакомбе, ни на Тудовке. Ровно так же, как выбросил из своих планов те поездки, которые мы вместе с Ленкой планировали — на Полю, на Пру… Теперь, после того как эти места опоганены, это — наверное, навсегда. Хорошо, что хоть на Реку она его не повезла.
В июле Ника, как раз всерьёз уже решившая, что ребёнком мы обзаводимся, наверное, отчасти именно из этих соображений, предложила провести активную разведку сама. До того, как мы на Ладогу уедем. Воспользовавшись территориальными соображениями («Мосфильм» рядом) и своим опытом участия в подборе мосфильмовских массовок. Короче, она прорвалась к Ленке домой, посмотреть своими глазами. Посмотрела. Все соображения о Мише подтвердила — тунеядец, похоже, что альфонс, очень похоже, что наркоман, пустобрёх и так далее. Наблюдения об отсутствии в доме даже следов нежности, не говоря о любви, — тоже подтвердила. А вот о Ленке наблюдения были странными, выраженными фразой, что никогда в жизни не видела столь зашуганного человека. Мы долго строили предположения на предмет того, что бы это значило. Но как оказалось — всё было проще. Ленка, продолжая внимательно отслеживать все мои фотографии в Интернете (на романе с Сашкой меня прорвало, и я снова начал снимать), расшифровала Нику ещё через дверной глазок, несмотря на изменившуюся внешность. Но почему-то впустила. Точнее — отошла, подумала и позвала Мишу, чтобы впустил он.
Потом они исчезли — и появились только к ноябрю. Отдыхали на Юге, пару раз сунувшись волонтёрами на какие-то раскопки. И вот здесь – ситуация начала меняться радикально.
Впервые после весны Ленка опять начала искать работу. И не только частные уроки. Впрочем — не нашла. Миша тоже начал искать работу. Журналистскую. Заваливая своими насквозь лживыми резюме все те ресурсы в Интернете, на которые ни один идиот не полезет искать журналиста. Завёл целый собственный сайт, с гордым указанием на обложке, что предназначен он для поисков работы журналиста. Старательно отсканировал туда все свои статейки и все иллюстрировавшие их фотографии, приписав авторство всех фотографий себе, хотя снимали их четыре разных человека. Завёл раздел по своей активности как рекламного фотографа. Наполнив карточками по профилю братниной фирмочки, сделанными совсем пятым фотографом. То есть — создавал видимость. Продолжалось это до самого Нового года, а под Новый год, по-видимому, у них начался очередной серьёзный раздрай. Во всяком случае, Миша все ночи сидел в Интернете, опять завалил все графоманские сайты депрессивными стишатами о том, как ему было хорошо с тех пор, как к нему пришла королева сорняков, и как теперь всё плохо, женщины его не любят, мужчины его избегают, ну и так далее… Мы решили, что пора выводить на сцену очередную «ученицу».