О верных друзьях и вере. Живые портреты классиков
Шрифт:
Князь Вяземский вспоминал: «Пушкин читал своего „Годунова“, ещё не многим известного… В числе слушателей был и Крылов. По окончании чтения я стоял тогда возле Крылова, Пушкин подходит к нему и, добродушно смеясь, говорит:
– Признайтесь, Иван Андреевич, что моя трагедия
– Почему же не хороша? – отвечает он. – А вот что я вам расскажу. Проповедник в проповеди своей восхвалял Божий мир и говорил, что всё так создано, что лучше созданным быть не может. После проповеди подходит к нему горбатый, с двумя округлёнными горбами, спереди и сзади. „Не грешно ли вам, – пеняет он ему, – насмехаться надо мною и в присутствии моем уверять, что в Божьем создании всё хорошо и всё прекрасно? Посмотрите на меня“. – „Так что же, – возражает проповедник, – для горбатого и ты очень хорош“.
Пушкин расхохотался и обнял Крылова».
Но не в любой компании оставался баснописец. Однажды обед начался с осуждения некоторых лиц. И Крылов исчез.
– Мне стошнилось, – объяснял он потом.
Стошнилось ему, когда он читал стихи Гюго: «Если бы я Богом был, я отдал бы миры…» Иван Андреевич написал на полях:
Мой друг, когда бы был ты Бог,То глупости такой сказать бы ты не мог.В 1838 году праздновали пятидесятилетие творческой деятельности Крылова. Князь Одоевский говорил речь:
– Ваши стихи во всех концах нашей величественной Родины лепечет младенец, повторяет муж, воспоминает старец; их произносит простолюдин как уроки положительной мудрости, их изучает литератор как образцы остроумной поэзии, изящества и истины.
Князь не знал, что крыловские басни читают ещё и монахи в монастырях. Их любил преподобный Амвросий Оптинский, другие оптинские святые. Уже в XX веке архиепископ Иоанн (Шаховской) советовал родителям выбирать детям для заучивания басни Крылова. Писал, что истина у баснописца полуоткрыта: «Он скорее подобен мудрецу, загадывавшему царям загадки, чтобы их научить и вразумить».
В 1841 году Крылов перестал служить в Императорской публичной библиотеке и из казённой квартиры переехал на тихий Васильевский остров. Жил он уединённо. Брат Лев умер, и у Крылова не осталось родственников. «Лучшие друзья его были в могиле; лета, а особливо тучность отяготили его; сердце осиротело, он грустил. Посещаемый литераторами, он был разговорчив, ласков и всегда приятен», – вспоминал Лобанов.
«Бывал ли он влюблён? – спрашивал князь Вяземский. – …сказал он как нельзя милее:
Любви в помине больше нет,А без любви какое уж веселье?Но и это сказано скорее умом, нежели сердцем…»
Иван Андреевич купил дом, но вселиться в него не успел. «Он умер в осьмом часу утра 9 ноября 1844 года… За несколько часов до кончины он сравнил себя с крестьянином, который,
«С истинным христианским чувством приобщился он Святых Таин, произнёс слабым голосом: „Господи, прости мне прегрешения мои!“ – и глубоко вздохнул. Вздох этот был последним вздохом незабвенного Крылова…» – вспоминал Лобанов.
Двести басен написал Крылов. Много это или мало? На вопрос ответил Пётр Плетнёв: «На него никогда не пройдёт мода, потому что успех его от неё никогда не зависел. Никто не откинет Крылова, кто читает для того, чтобы окрепнуть умом и обогатиться опытностию».
Чтоб Бога знать, должно быть Богом.Но чтоб любить и чтить Его,Довольно сердца одного.Это тоже важнейший опыт Ивана Андреевича Крылова.
Гоголь хотел познакомиться с Пушкиным
Николай Васильевич Гоголь приехал из Малороссии в Петербург в конце 1828 года. Ему девятнадцать лет, и больше всего он хотел познакомиться с Пушкиным.
Известна байка о том, как Николай Васильевич отправился к Александру Сергеевичу. Слуга открыл дверь и сказал, что Пушкин спит. Не спал всю ночь.
– Писал стихи? – робко спросил романтически настроенный Гоголь.
– Играл в карты! – ответил слуга.
Для Гоголя это было ударом.
Желание Гоголя исполнилось 20 мая 1831 года. Ему уже двадцать два, а Пушкин – на десять лет старше. С огромным интересом взглянул Александр Сергеевич на очень молодого, очень талантливого Николая Васильевича. Их отношения быстро стали дружескими.
Пушкин, которого нарисовал Гоголь
Гоголь, которого нарисовал Пушкин
Летом Гоголь жил в Павловске под Петербургом. Был домашним учителем в доме одной княгини. Часто ездил в Царское Село, где жили Пушкин и Жуковский. Гоголь сообщал другу: «Почти каждый вечер собирались мы: Жуковский, Пушкин и я». Звучит как хвастовство. Но всё верно.
В августе Гоголь вернулся в Петербург. Оттуда он писал Пушкину: «Насилу теперь только управился я с своими делами и получил маленькую оседлость в Петербурге. Но и теперь ещё половиною – что я, половиною? – целыми тремя четвертями нахожусь в Павловске и Царском Селе. В Петербурге скучно до нестерпимости. Холера всех поразгоняла во все стороны. И знакомым нужен целый месяц антракта, чтобы встретиться между собою».