О времени, о товарищах, о себе
Шрифт:
На заводе уже образовался хороший дружный коллектив.
Мы часто встречались, то выезжая вместе на охоту, то у кого-нибудь на даче. Дачный поселок завода состоял из деревянных изб, разобранных где-то в близлежащих селах к перевезенных в березовую рощу на берег озера Смолимо.
Когда я прибыл на завод, мне сразу же предложили приобрести охотничье ружье и резиновые сапоги.
– Здесь без этого нельзя, – уверял меня начальник отдела снабжения завода Воронов, – что же вы в свободное время делать будете?
На
Делать ему целый день было абсолютно нечего, и он занимался тем, что сидел с женой и вздыхал о трудностях жизни.
– Да вы бы хоть огород, что ли, устроили, картошку, капусту, морковь посадили, – сказал я как-то ему.
– Да разве у нас здесь что-нибудь расти будет? Никто у нас этим делом никогда не занимался. Не растет. Холодно.
– А вы пробовали?
– И пробовать-то нечего – не уродится, весь и сказ. Да и что в них проку-то – в огурцах или капусте. Трава, она и есть трава, как ее ни называй.
Однако первые же огороды, организованные в дачном поселке, принесли их владельцам богатые урожаи. А когда к одному из инженеров завода – Стрельцову – приехал с Украины отец, то здесь появились и арбузы. Осмотревшись, старик Стрельцов спросил:
– Как же вы здесь без кавунов живете?
И посадил арбузы. Они у него прекрасно вызревали. А во время войны на коллективных огородах появились и картофель, и капуста.
Пельмени
В первые же дни моей работы мы с директором завода Власовым стали выезжать на другие заводы области – в Кыштым, Касли, Миас, Златоуст.
Кроме размещения на этих заводах ряда наших заказов, Власов преследовал и другую цель – он хотел ознакомить меня с краем и заставить полюбить его. Ему почему-то казалось, что я не собираюсь в Челябинске долго задерживаться.
Во время одной из таких поездок наш спутник – старый уралец предложил завернуть в небольшую деревушку недалеко от Каслей в гости к своим знакомым.
– Да как же это без предупреждения-то? – стали было мы с Власовым отнекиваться.
– Ничего, это очень хорошие люди. Рады будут.
Когда наш «фордик» остановился у крыльца, из дома вышел высокий широкоплечий мужчина лет сорока пяти.
– Вот ко времени приехали, – обрадовался он. – У нас пельмени, а едоков мало. Заходите, заходите – гостями будете.
В просторной комнате, куда ввел нас радушный хозяин, сидели трое таких же крепких, под стать ему, мужиков. Когда они, здороваясь, протягивали руки, вся моя кисть исчезала в их широких
Нас представили хозяевам:
– Вот это директор завода из Челябинска – мой друг и приятель, а это профессор. В наших краях впервые. Объехал все страны, а теперь вот и к нам завернул.
Из кухни вышла хозяйка, дородная женщина. Она вытерла о фартук правую руку, поздоровалась и, смущенно улыбаясь, сказала с типичным уральским говором:
– Вы меня, однако, извините, я на кухне еще не управилась.
А веселый широкоплечий хозяин, хлопнув ее по плечу, выпалил:
– Смотрите, какие у нас бабы – задом избу перегородить можно, таких во Франции не найдете. А?
Женщина зарделась и, сбрасывая с плеча руку мужа, пробурчала:
– Охальник, хоть бы чужих-то постеснялся.
– А где чужие-то? Профессор-то? Да он наш. Разве бы чужой к нам поехал, в такую глушь? Ну, садитесь, в ногах правды нет.
Все сели за большой, покрытый белой скатертью стол, Появилась водка, и хозяин поставил перед каждым по чайному граненому стакану.
– У нас другой посуды нет, – сказал он, обращаясь ко мне. – В других странах, мне рассказывали, из рюмочек пьют. А мы здесь все люди простые, открытые. Какая душа, такая и посуда.
– Чего это ты о душе-то заговорил? Не выпил еще, а о душе вспомнил, – сказал один из гостей.
Хозяин засмеялся:
– Надо хозяйке помочь, что ли? – и направился на кухню.
Из кухни послышался женский гневный голос:
– Иди, ну что ты под ногами путаешься, сейчас принесу.
И вот наконец в дверях появились оба, он с огромным блюдом дымящихся пельменей.
Первому хозяйка стала класть мне.
– Хватит, хватит. Да разве я съем столько?
– Я вас неволить не буду, но полсотни-то все же положу. Могу не все сразу, а то, гляди, остынут. Наши-то сотни по две-три зараз, однако, кушают. Ну, а вы уж сами определяйте, но меньше-то полсотни нельзя.
Стали пить.
– За ваше здоровье, – сказал хозяин.
Выпить сразу двести граммов водки я не смог и, отпив третью часть стакана, поставил перед собой. Все остальные выпили до дна.
– За здоровье-то когда пьют, в стакане зла не оставляют, до дна надо пить. В другой раз можно и не допивать, а сейчас допить надо.
Пельмени быстро исчезали. Хозяйка принесла второе блюдо, затем третье.
Лица у всех были красные, но никто не пьянел.
– Ты что заскучал? – обратился хозяин к одному нз гостей. – Тарелки чистоту любят. Может, остыли, так мы тебе горяченьких добавим.
– Ох, не могу больше, Антипыч. На первом-то я уже, однако, сижу, а последний у меня за зубами лежит.
– А ты хлебни, он и соскользнет. Давай стакан, я тебе налью.
– Нет, хватит.
Видать, к этому гостю хозяин питал особое уважение.