О времени, о товарищах, о себе

Емельянов Василий Семенович

Но как же все-таки бороться с браком?

Тогда выражение, широко в настоящее время применяемое в радиоэлектронике, – обратная связь – мне было неизвестно.

Но его широко применял Ленин. Он черпал ответы на трудные вопроси не только в книгах, но и в народной мудрости – он апеллировал к массам.

А что, если весь коллектив вовлечь в борьбу за совершенствование технологии производства? После длительных консультаций с директором завода Власовым, начальниками цехов, мастерами, работниками лаборатории, отдела технического контроля созрело решение – необходимо

создать специальную комиссию по исследованию причин брака. Брак в производстве феррохрома достигал тогда 25-28 процентов!

В состав комиссии вошли начальники ферросплавных цехов, начальник лаборатории, начальник отдела технического контроля, главный энергетик завода. Председателем утвердили меня. Было установлено, что комиссия будет собираться регулярно по четвергам, в десять часов утра. Докладывать будет бригадир той бригады, которая выплавила бракованный металл.

Первое же разбирательство причин брака показало, что никто никогда серьезно изучением действительных причин брака на заводе не занимался. Были приказы с суровым осуждением тех, кто был виновен в изготовлении бракованных сплавов, но не было конкретных мер.

– Ну, докладывайте, – обратился я к бригадиру, вызванному на первое заседание комиссии.

– Что докладывать-то? Брак, и все, – уныло ответил он.

– Почему брак-то произошел? Чем вы объясняете? Ведь вы на печи работаете давно и не все плавки у вас бракованные – большинство хорошие. А вот четыре плавки за последнюю неделю – брак. Вот давайте вместе и разбираться, в чем здесь дело.

– Металл холодный – вот в нем шлак и запутывается. Не может подняться.

– А почему металл холодный?

– Перебои в энергии были. Печь остывала.

– А какого числа это было? – спросил главный энергетик.

Бригадир ответил.

– В этот день никаких ограничений в снабжении электроэнергией не было. Вот у меня сведения об ограничениях, – и он развернул сводку о поступлении на завод электроэнергии.

– Ну, тогда, значит, что-нибудь с рудой не в порядке.

Руду того состава к печам подали, – сказал бригадир.

Начальник лаборатории Бабаев заявил, что за последние две недели в цех доставляли руду на редкость однородную по химическому составу.

– Тогда не знаю, почему брак идет, – зло произнес бригадир.

– Так давайте все-таки раскопаем, в чем же дело! Без причины и прыщ не вскочит.

И так рассматривая все, что может повести к появлению брака, отбрасывая неверные или несуразные объяснения, мы постепенно начали нащупывать наиболее вероятные причины его.

Заседания комиссии приняли интересную форму технической учебы и вместе с тем суда. Суда над техническим невежеством.

Мы поставили себе целью вовлечь в это дело весь коллектив. Как-то через пару месяцев после начала нашей работы я встретил одного бригадира. В его руках были куски феррохрома. Я знал, что бригада должна была работать ночью.

– Что это вы так рано пришли? – спросил я его.

– Да вот ходил в отдел технического контроля, хотел узнать, нет ли бракованного металла.

– Ну и как?

– Оказывается, есть.

В одной плавке кремния больше на два процента. Вот отобрали от плавки два куска. Хочу в лаборатории поговорить, нет ли здесь какой-нибудь ошибки? Завтра четверг, опять, наверное, пытать будете. Ну и каторгу же вы создали для нас! Так в душу и лезете. Почему да почему. Дали бы проста выговор и отпустили. Душа болит идти на эту комиссию. Вы думаете, это легко при народе-то свою малограмотность показывать?

– Так учиться, Панков, нужно.

– Итак учусь, да вот что-то ничего не получается.

– Как не получается? Какой у вас брак в бригаде был раньше?

– Менее двадцати процентов никогда не было.

– А сколько было в прошлом месяце?

– Двенадцать с половиной.

– Ну, а говорите, ничего не получается.

Панков засмеялся и зашагал в лабораторию.

У Серго на приеме

Брак явно пошел на убыль. Но у нас на заводе было не одно только производство ферросплавов. Собственно, в то время это был не завод, а комбинат. Он так и назывался – Челябинский электрометаллургический комбинат. В него входило три крупных электротермических производства – производство ферросплавов, абразивных материалов и электродов. (Затем абразивные материалы стали изготовлять на самостоятельном заводе.)

Производство электродов для нас также было совершенно новым делом. В наследство от старой России мы получили небольшой заводик под Москвой в Кудинове, на котором изготовлялись мелкие угольные и графитовые изделия, преимущественно угли для прожекторных ламп. Электроды нужны были для электросталеплавильных печей, для печей по производству ферросплавов, для электролизных ванн и многих других. Все электроды, и угольные и графитовые, мы покупали за границей. Графитовые преимущественно в Америке у фирмы Ачесон, а угольные, главным образом в Германии у фирмы «Сименс».

Фирмы вовсю использовали нашу зависимость и, смотря по обстоятельствам, то поднимали цены на электроды, то вынуждали нас принимать продукцию низкого качества.

Вспоминается один случай. Это было в 1932 году. На наших границах с Маньчжурией возникла опасная ситуация – дело шло к войне с Маньчжоу-Го. И вот в это время фирма «Сименс» отказалась принять наши заказы на электроды для ферросплавных печей.

– Мы загружены заказами и, к сожалению, в настоящее время лишены возможности принять новые заказы. Если хотите, можете взять то, что забраковал наш приемщик, – таков был их наглый ответ на наше предложение.

А из Москвы шли телеграммы о том, что на заводе в Челябинске запас электродов всего на месяц. В это время я находился в Италии, и мне было предложено немедленно выехать в Германию, осмотреть каждый из забракованных электродов и, если их хоть как-нибудь можно использовать, принять и отправить в Советский Союз. Я выполнил это поручение. Отобрал несколько десятков электродов и, несмотря на то, что в мои обязанности входила только техническая экспертиза, все же не преминул спросить директора завода;