О, я от призраков больна
Шрифт:
Я понеслась обратно по крыше, не осмеливаясь оглянуться, добралась до дымохода гостиной и снова забралась на уступ. Если Вэл Лампман меня настигнет, я не хочу этого знать.
Может, у меня получится заманить его в ту же ловушку, что Марион Тродд. Он еще не знал о клее, а я не собиралась его предупреждать.
Забравшись повыше на дымоход, я увидела, что он неторопливо пересекает крышу. Методично — да, вот подходящее слово.
Похоже, он послал Марион Тродд разделаться со мной. Она последовала за мной, проскользнув на крышу
Он едва глянул на Марион, которая до сих пор не могла высвободиться из хватки клея, дергаясь с тем же успехом, что мошка на липкой бумаге.
— Вэл! — завопила она. — Освободи меня!
Первые слова с тех пор, как она появилась на крыше.
Он повернул голову, остановился и сделал неуверенный шаг по направлению к ней.
Вот тогда я поняла, что этим человеком двигала жажда мести Марион Тродд. Это по ее требованию он задушил собственную мать.
Если это любовь, я не хочу иметь с ней ничего общего.
У основания каминной трубы, не зная, к кому из нас сначала подойти, он внезапно споткнулся, пошатнулся — и упал локтями в снег!
Я приободрилась.
Когда он поднялся на дрожащие ноги, я увидела, что он зацепился за бамбуковый шест, невидимый в сугробе.
— Проткни ее, Вэл! — хрипло прокричала Марион, когда он поднял эту штуку. Она уже перешла от мыслей о собственном освобождении к требованию моей головы на тарелочке.
— Проткни ее! Сбей ее вниз! Сделай это немедленно, Вэл! Давай же!
Он посмотрел на меня, затем на нее, его голова вертелась, и он не мог решиться.
Потом медленно, как будто в гипнотическом трансе, он поднял шест и двинулся к месту прямо под тем, где я крепко цеплялась за дымоход.
Не торопясь, он просунул острый конец в воротник моего кардигана, медленно провернув его, чтобы убедиться, что он плотно зацепился.
Острое щупальце проволоки быстро запуталось в шерсти моей кофты. Я чувствовала, как оно царапает спину между лопатками.
— Нет! — выдавила я. — Пожалуйста!
Один яростный рывок, и я упала, приземлившись лицом в удушающий снег, не в состоянии дышать.
Когда я перевернулась, он уже волок меня к краю крыши. Я бесполезно хваталась руками за воздух, но цепляться было не за что, мне не спастись.
Я попыталась подняться на ноги, но не могла нащупать точку опоры. Он использовал шест, чтобы держаться подальше от моих рук, ног и зубов, и волок меня по снегу, будто рыбу на остроге.
Теперь он подтащил меня к самому краю зубчатой стены, и его план стал совершенно ясен. Он собирается сбросить меня вниз.
Его ноги скользили по покатой крыше, и он пытался прочно упереться для финальной части смертоносной работы с шестом.
Как несправедливо повернулось дело, подумала я. Вернее, просто мерзко, если поразмыслить. Никто не заслуживает подобной смерти.
Тем
О чем была ее последняя мысль на той заснеженной горе в Тибете? Вся жизнь промелькнула перед ее глазами, как это говорят?
Успела ли она подумать обо мне?
«Прекрати, Флавия! — произнес голос в моей голове, внезапно и довольно отчетливо. — Прекрати это!»
Я так удивилась, что послушалась.
Но что я должна делать?
«Возьмись за палку», — довольно раздраженно велел голос.
Да! Вот оно — возьмись за палку.
Сделать это было до нелепости легко. Терять мне нечего.
Каким-то образом в этот момент я ухитрилась повернуться так, чтобы освободить воротник и уцепиться за конец шеста. Неожиданно это дало мне опору, необходимую для того, чтобы неуклюже подняться на ноги.
Теперь мы стояли на самом краю пропасти, Вэл Лампман и я, словно два канатоходца, и каждый изо всех сил цеплялся за противоположный конец бамбукового шеста.
Он резко дернул палку в свою сторону, пытаясь опрокинуть меня, но его нога поскользнулась на обледенелом каменном водосточном желобе. Он выпустил свой конец шеста и дико замахал руками, пытаясь сохранить равновесие.
Но этого было недостаточно, чтобы спасти его.
В полном молчании он упал на спину, и его поглотила ночь.
Откуда-то снизу донесся тошнотворный плюх.
Я осталась на покатом краю, шатаясь и отчаянно стараясь сохранить равновесие, но мои ступни медленно скользили к краю зубчатой стены, которая была теперь в нескольких дюймах впереди.
В отчаянии я бросилась лицом вниз, стараясь вонзить пальцы в ледяные камни.
Бесполезно.
Когда моя нога наткнулась на пустое пространство, я сделала последний отчаянный рывок к пострадавшей от непогоды свинцовой водосточной трубе, пытаясь зацепиться пальцами за ее край, но она подалась, посыпалась — практически рассыпалась в моих пальцах, — и я почувствовала, что скольжу… словно безвольный манекен… в пропасть.
И потом я падала… бесконечно… беспредельно… кажется, вечность… в темноту.
21
Открыв глаза, я обнаружила, что смотрю прямо вверх на падающий снег. Калейдоскоп из красных и белых снежинок крутился надо мной, становясь все больше, пока они не приземлились в ужасающем слякотном молчании на замерзшую маску, которая, должно быть, была моим лицом.
Надо мной в безумном ракурсе прорисовывались неясные очертания зубчатой стены, упирающейся в низкие рваные облака.