О женщинах только с улыбкой
Шрифт:
… Домой возвращались поздно, отдохнувшие и усталые. Дети мирно спали.
– Как ты могла?! Как ты могла так поступить…, – сокрушались подруги, а Женька, только молча улыбалась в ответ.
– Да ладно, хватит причитать! Нельзя съедать победителя! Он наших рыбаков больше трех лет за нос водил. Все, забыли! В следующий раз в море за бычком идем! Сосед хвастался, прямо за пирсом клюет, только успевай вытягивать!
– А детей куда денем?
– Как
– Так ведь устанут, ныть начнут…
– А куда они денутся с «подводной лодки»…
ПЧЕЛИНАЯ РАПСОДИЯ
Стася открыла глаза под возмутительно бодрый перезвон будильника и с тоской обреченного на казнь преступника поняла: этот день все-таки наступил….
Две недели безмятежного весеннего безделья пролетели, как один день, и успокаивающее «До экзамена еще далеко. Успею!» предательски закончилось непоправимо быстро. Когда оставалось всего три каких-то дня, Стася приняла единственное, на ее взгляд, решение, что «горю» уже не поможешь, с удовольствием забросила свои нотные тетради куда подальше и с головой окунулась в захватывающую круговерть бесшабашной юности.
– Анастасия, я присмотрела тебе платье, черное, с элегантными цветами понизу. По-моему, просто идеально дополнит образ. Кстати, как там продвигается твоя «Венгерская рапсодия»?
– У меня все под контролем, – не моргнув глазом, отвечала Стася на вопрос матери, стараясь не замечать внутренний упрек совести.
Черные цифры настенного календаря беспощадно подтвердили – все, отступать дальше некуда. Оставленное с открытой крышкой пианино – для видимости прилежной подготовки – казалось, мстительно улыбалось своей черно-белой улыбкой.
– Я побежала! Завтрак на столе. Я в тебя верю, удачи! – мама на ходу чмокнула Стасю в макушку и убежала на работу.
Всю ночь Стасю мучили кошмары. Непрерывно звучала мелодия Венгерского танца, то затихая, то нарастая; красные пышные юбки в размеренном ритме двигались по кругу, расшитые цветастые подолы взмывали ввысь в страстном порыве и все кружили, кружили…. Но вся эта ночная фантасмагория никак не помогала воспроизвести нетленное произведение Ференца Листа наутро.
Стася вяло прожевала завтрак, натянула новое элегантное платье, прихватила папку с нотами и, надеясь только на чудо, отправилась на экзамен.
Позади семь лет «каторги» музыкальной школы, мужественно преодоленных с переменным успехом. И вот, на финишной прямой Стасина работоспособность дала сбой, подставив под удар все самые светлые мечты и ожидания матери.
Прекрасное майское утро было совершенно безразлично к Стаськиным проблемам, жизнь вокруг шла своим чередом. Спешили по делам прохожие; звякнув, заходил на круг городской трамвай в Привокзальном сквере; дворники поливали газоны; по влажному асфальту важно прохаживались голуби, на ухоженных клумбах старательно возились пчелы, целый жужжащий рой. Пчелы? Ну, конечно же, пчелы! Вот оно решение!
Не раздумывая, Стася швырнула ноты на лавку, и запустила пальцы в самую гущу пестрых соцветий. Взвыв от нестерпимой боли, она бросилась к расположенному посреди сквера старому фонтану и, с налета макнула руки по локоть в воду….
Профессор
Настроение было скверное. Руки пекли огнем, разболелась голова, а к вечеру поднялась температура. Когда вернулась мама, по сдержанному выражению ее лица стало понятно – она уже в курсе пчелиной истории. Молча принесла стакан воды, дала таблетку и, прежде чем выйти из комнаты, произнесла ровным голосом:
– Анастасия, ты уже достаточно взрослая, чтоб самостоятельно давать оценку своим поступкам. Ты не только мне, не только своему преподавателю, ты самому Ференцу Листу плюнула в душу….
«Лучше бы она меня отругала», – стало невыносимо стыдно.
Ночь оказалась еще более мучительной, чем накануне. Нескончаемые народные пляски кружились в бешеном темпе, пока вдруг танцоры не превратились в гигантских пчел, которые неистово носились, злобно жужжа, под звуки знакомой рапсодии….
Стася проснулась ни свет ни заря и, соскочив с кровати, первым делом села за пианино. В теле чувствовалась слабость, опухшие пальцы плохо слушались, но она решила раз и навсегда разобраться с «Венгерской рапсодией» и наладить отношения с Ференцом Листом.
… Анастасия не стала знаменитой пианисткой, но музыкальный слух и профессиональное чувство стиля, в немалой степени, помогли ей состояться как литературному переводчику. Иногда, в кругу друзей Стася садилась за инструмент и исполняла любимые произведения. В ее репертуаре неизменно присутствовала «Венгерская рапсодия», и только самые близкие знали, почему ее неофициальное название – «Пчелиная».
ГРЕШНИЦЫ
Конечно же, паску можно было купить в ближайшем магазине или кондитерской. Но моя подруга Алька не могла себе такого позволить. И даже не потому, что имела врожденный кулинарный талант. Для неё это был вопрос, прежде всего, сакральный, а не гастрономический.
Вообще-то, ее звали Александрой, но с тех пор, как мы приехали в легендарную
Одессу из разных уголков тогда еще единой Советской страны и познакомились, для меня она стала просто Алька. Учились мы на одном курсе, готовясь положить весь свой молодой энтузиазм на развитие и процветание народного хозяйства.
На правах подруги и, можно сказать, местного жителя (так как ее родовое гнездо располагалось на живописных берегах Днестра в каких-то трех часах езды на автобус) Алька возложила на себя обязанность адаптировать меня, девочку с Севера, к местному колориту. Именно тогда привычное русское слово «кулич» мне пришлось заменить украинской «паской». В категоричной форме Алька заявила, что надо говорить именно так, и никак иначе. Для большей убедительности, поставила на стол высоченную паску с пышной беленой шапкой в разноцветной сахарной крошке, привезенную из дома после праздничных каникул. Аргумент мы уничтожили всей комнатой общежития за считанные секунды, и больше не сомневались в Алькиной правоте по этому вопросу.