О Жизни Преизбыточествующей
Шрифт:
Для Франциска Ассизского все твари, вся Природа — братья и сестры, одна большая семья, охваченная объятиями Божественной любви, и он поет радостный гимн брату–солнцу. «Лествицей Божественной любви» — «Scala divini Amoris» — является вся Природа для другого средневекового мистика: так, во всех стихиях, и во всех тварях — говорит он — звучит мелодия Божественной песни (melodia de cant), и «одно из величайших чудес в нынешнем веке, это — что моя душа не умирает и не выходит из себя, когда слышит, как небеса и земля оглашаются этими звуками» … Бог и мир охвачены как бы одной чередущейся песнью: «Итак, Бог начинает Свою balada и говорит: к Любовь»! (Amors!), и все твари отвечают: «Ты сотворил нас!» И про эту doussa ballada («сладостную балладу») говорит mosenher san Iohan Evangelista, что он слышал, как ее пели все твари на земле и на небе, и в воде: «Любовь, Ты создала нас, чтобы любить!» Это — четвертая ступень для человека, чтобы взойти в чертог любви: именно, когда душа от великой сладости тех звуков, что производят все твари, восхваляя Господа…, приходит в такое восхищение, что не видит, не слышит и не чувствует, ибо забывает себя самое и помнит лишь Господа» [287] . Так и Якопоне да Тоди восклицает: «О amor, divino amore — perche m/hai assediato? — О, Любовь, Божественная Любовь, почему Ты со всех сторон осадила меня?» Некуда бежать, некуда скрыться от нее; отовсюду, изо всех тварей, через все телесные чувства, через все восприятия и ощущения, поражают его стрелы Божественной Любви [288] . И в глазах Данте тварный мир, земная красота просветляются: в них просвечивает первоисточник — вечный Свет (l’eterna luce), творческая изначальная Любовь (l’eterno Amore) [289] . Сиянием этой любви мир озаряется, напр., и для Мейстера Экхарта и для Анджелы из Фолиньо [290] . Так и в глазах великого испанского мистика Juan’a de la Cruz все творения полны отблесков красоты Возлюбленного [291] .
287
«Scala divini amoris» (Провансальский
288
Lauda LXXXII: «Come l’anima trova Dio in tutte creature per mezo de sensi (Iacopone da Todi, Le laude — в серии « Scrittori d’ltalia », 1915).
289
Parad. V, 8–12 ; 1,1–3 ср. P a r a d . XXIX, 13–18 ; XXXIII, 45 ; I, 74.
290
Ср. «Откровения» Анджелы (в русском переводе проф. Карсавина. «Библиотека мистиков», Москва, 1918 г. См. стр. 114, 106, 258–9 274–5 ; ср. введение проф. Карсавина, стр. 20, 26, 28–29, 31–33). Ср., напр., след, из проповедей Экхарта : « Об исхождении духа» … «Царство Божие близко» и др. (в русском переводе Сабашниковой избранных произведений Экхарта, Москва, 1912 г. ; средне–верхне–немецкий текст Экхарта издан Pfeiffer’ом: «Deutsche Mystiker des 14 Jahrhunderts, 1857).
291
Juan de la Cruz « C&ntico espiritual» (Obras, edicion critica, 1912 r. том II, стр. 198) ; ср. мои брошюры : «Голос любви», Москва, 1916 г/стр. 8 и «Мистицизм и лирика», СПБ., 1917, стр. 17–18. Juan de la Cruz по времени уже принадлежит к эпохе Возрождения, но корни его мистики и ее характер обусловлены средне–вековой церковно–мистической традицией, и всецело проникнуты тем же духом. Ср. Никита Стифат, Первая деят. глав сотница 90, (Добротолюбие, изд. 2–ое, М., 1900, т. 5, стр. 107) ; 3–ье сотн., 72 (Ibid, 155–6).
В ощущении присутствия Божия в мире, более того — в созерцании всего мироздания покоющимся в лоне Любви Божией, Юлиания из Норича сходится с величайшими мистиками Средних Веков [292] . Но она не останавливается на этом, она идет еще дальше.
Мы видели, что из христианского благовестия о воплощении, явлении миру Вечной Жизни в лице Иисуса, об Его крестном подвиге и Его воскресении во плоти, вытекала торжествующая уверенность в окончательной победе Жизни, в сокрушении царства тления, в принципиально состоявшейся уже отмене бездушного, неизменного натуралистического status’a quo мира (которого не смог преодолеть и платоновский идеализм) [293] . Ибо начаток новой жизни уже дан — в факте воскресения, а всецело раскроется она в грядущем царстве славы, в искуплении, прославлении всей твари. И Павел — мы видели — учит, что «тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих: ибо тварь покорилась тщете не добровольно, но … в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тления в свободу славы детей Божиих» (Рим. 8.19–21). Нет пределов, нет препоны величию и силе и благости Божией [294] .
292
Не говоря уже об изумительной книге так называемого Дионисия Ареопагита : « О божественных именах». Она полна восторженным восхвалением Божественной Любви, сотворившей мир и любящей Свое творение (особ. гл. IV, 10–17), и воплотившейся в лице Иисуса. Эта любовь Божия, Его красота и сила проявляются в творении, Бог, при всей Своей трансцендентности, невыразимости, недоступности, вместе с тем и близок к нам, Он присутствует в мире (См. особ. гл. 1.4, 4.10, 5.9–10, 11.2 и т. д.).
Близость Божию, действенное присутствие Его ощущают в мире и великие мистики позднейших времен, так в первую очередь Яков Бёме, далее, напр., Джордано Бруно в своем трактате «Degli eroici furori», а из более нового времени ср., напр., мистические «Фрагменты» Новалиса или «Беседы » старца Зосимы в «Братьях Карамазовых» (« О молитве, о любви и о соприкосновении мирам иным»).
Ср. по сему поводу мою работу «Платонизм любви и красоты в литературе эпохи Возрождения »t главным образом первую вступительную главу о Джордано Бруно, и passim («Журн. Министерства Нар. Просвещ.», 1913 г. январь и февраль).
293
См. об этом, напр., мою работу « Мистический идеализм в древней Греции», Варшава. 1927.
294
Ср. 1 Кор. 15.28.
Так верит и Юлиания. Наряду с ничтожеством, метафизической ложностью и несущественностью зла и греха, ей открылось его грядущее полное упразднение и уничтожение, открылась великая тайна изначальной, всепревозмогающей Любви: конечное восстановление и возвращение к Богу всего существующего, всех тварей, созданных Любовью, имеющих в ней и свою исходную точку и свою конечную цель. В ответ на ее сомнения и тревожные вопросы Господь открывает ей Свою волю относительно будущих судеб мира: Он хочет и Он может привести все вещи ко благу, и Он сделает сие. «И ты сама увидишь, что все вещи будут приведены ко благу» «and thou shalt see thyself that all things shall be well»). «И таким образом найдет удовлетворение духовная жажда Христа. Ибо сия духовная жажда Его есть жажда любви» — нашей любви к Нему (For this is the ghostly thirst the love — longing). «Ибо мы будем тогда спасены, и будем тогда радостью Христа и восполнением Его блаженства… В том то и состоит эта жажда — неполнота Его блаженства, что Он еще не имеет нас в Себе так же всецело, как будет иметь нас тогда» [295] . И страдание и даже грех теряют свой ужас: в грехах мы покаемся, и они будут протцены, и все сие послужит лишь средством к достижению желанной цели. Ибо великая любовь Божия загладит, исцелит наши грехи; но следы их останутся видимы в очах Божиих, и не предметом позора они уже будут, а причиной смирения и радования для нас и еще большего благодарственного прославления великой восстановляющей Любви [296] . Господь «утешает нас», пишет Юлиания в другом месте, «охотно и сладостно словами Своими и говорит: «Все будет хорошо, и все вещи какие только есть, будут приведены ко благу» (But all shall be well, and all manner of things shall be well»). Слова сии были показаны с великой любовью, безо всякого упрека ко мне или к кому–либо, кто будет спасен. Поэтому, великой неблагодарностью было бы от меня роптать на Господа или дивиться тому, что Он попустил мне грешить, раз Он Сам не упрекает меня за мои грехи» [297] . Ибо нет гнева и ярости в Боге, гнев есть только в человеке, и Бог прощает нам его; невозможно сказать, что Бог гневается, — это было бы в противоречии с любовью и миром; в Боге же — высокая, дивная благостность и любовь [298] . «Благодать Его обращает наше тяжкое прегрешение в преизбыточествующую, бесконечную усладу, и наше позорное падение — в славное восстановление; и нашу скорбную кончину — в святую и блаженную жизнь» [299] . И еще: «Сначала, когда я видела, что Бог совершает все, что совершается, я не видала греха; и я видела, что все — хорошо. Но, когда Господь потом показал мне грех, Он сказал мне: «Все будет хорошо» [300] . Юлиания могла бы поэтому воскликнуть вместе с Апостолом Павлом: «Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? Жало же смерти — грех… Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом!» (1 Кор. 15. 55–57). Но каким образом и как скоро произойдет это «восстановление всяческих», это «дело, которое благословенная Троица совершит в последний день?» — Об этом не дано знать твари. Одно только еще говорит Юлиания: тварь тогда прозрит и изумится, и смиренно склонится перед совершенным откровением любви Божией. «Тогда никто из нас не почувствует желания сказать: «Господи, вот если бы было это так, то это было бы вполне хорошо»; но мы все скажем в один голос: «Господи, да будешь Ты благословен: ибо так, как оно есть сейчас, оно хорошо. И теперь мы поистине видим, что все содеяно так, как оно было предназначено прежде основания мира» [301] .
295
Гл. XV.
296
«Though he be healed, his wounds are seen before God, not as wounds, but as worships», гл. XVII (Ср. гл. ХШ, XIV).
297
Гл. ХIII.
298
См. Inge, Studies of english mystics, стр. 67.
299
См. Inge, I с., стр. 65, 66.
300
Гл. XVI.
301
Ingе, I с., 63, 64.
В «Откровениях» Юлиании из Норича мы имеем яркое выражение веры в конечную полноту победы Божественной Любви над грехом и злом, веру в ее всепревозмагающую, не знающую преград и препон, всеобъемлющую, все–восстановляющую силу. Учение о «восстановлении всего» — и мира и человека, не было официально признанным учением Церкви; мало того — взгляды Оригена на этот предмет подверглись осуждению на поместном соборе. Однако, в основе своей это учение, данное уже в некоторых выражениях посланий Павла, часто воспринималось и воспринимается как органический и необходимый вывод из благовестил об откровении Вечной Жизни и о Любви Божией. Неученая и смиренная Юлиания стоит здесь в идейном преемстве с рядом великих учителей Восточной и Западной Церкви: Оригеном, Григорием Нисским, Максимом Исповедником, Иоанном Скотом Эриугеной [302] .
302
Главные
Григорий Нисский, учит в следующих своих произведениях об : D «III Соr.» XV, 28 sgg. 2) «Oratio catecheticamagna», с. VIII, с. XXVI, с. XXVII, с. XXXV, с. XXXIX, с. XL; 3) «Sermo adversus Arium et Sabellium» ; 4) «De anima et resurrectione Dialogue» ; 5) «De Mortuis». Ср. E. Michaud «St. GrSgoire de Nysse et l'Apocatastase» («Revue Internationale de Theologie» X–annee, 1902, стр. 37–52) Далее, напр., А. Мартынов, Учение Св. Григория, Еп. Нисского, о природе человека, 1886 г., стр., 345–386. В Несмелов. Догматическая система Св. Григория Нисского, Казань, 1887 г., стр. 574–584, 606–635.
У Максима Исповедника весьма часто высказывается учение о восстановлении всей падшей твари силою Божественной любви. Сводку всех мест дает Е. Michaud в статье « St. Maxime le Confesseur et l’Apocatastase» (в «Revue Internationale de Theologie», Х–аnneе, 1902 г., стр. 257–272).
Относительно apokatastasis’a в системе Иоанна Скота Эриугены, у которого взгляды по этому вопросу несколько колеблются, см. A. Sосkl. Geschichte der Philosophie des Mittelalters, 1864 г. 1 стр 129 сл. Бриллиантов, Иоанн Скот Эриугенаэ СПБ., 1898.
Но уяснилось это ей не из богословских изучений и изысканий и не из знакомства с творениями какого–либо из сих великих учителей, которых она, по всем вероятиям, и не могла знать, а из внутреннего мистического восприятия Бога, как Любви. Любовь эта открылась ей в безмерном страдании Богочеловека, в личности Христа, который пострадал из любви, чтобы спасти человека. Неужели же эта жертва хотя бы отчасти останется бесплодной? Из той же любви Бог и сотворил мир, и хранит и блюдет его, и все вернет очищенным и возрожденным и проникутым той же единой любовью, в Свое лоно. «Откровение Любви» — вот, поистине, подлинный смысл всего мистического опыта, всех видений и откровений Юлиании. И она это вполне уразумела к концу тех 15–20 лет, что она усиленно обдумывала значение всего показанного ей Господом (прежде еще чем она записала свои откровения). «И пятнадцать лет спустя, или более, я получила ответ во внутреннем уме своем, и он гласил так: «Желала ли бы ты знать, что щмел в виду, что разумел Господь твой в сем откровении? Знай же сие твердо: Он разумел любовь. Кто показал тебе сие? — Тот, кто — сама Любовь. Что показал Он тебе? — Любовь. Ради чего Он сие Сказал тебе? — Ради любви [303] . Итак, держись сего, и ты все больше будешь познавать, и все больше проникать в сие. И никогда ничего другого ты не увидишь здесь, во веки». Таким образом я познала, что Господь наш раяумел любовь, смысл откровения Его — любовь: «Thus was I learned that Love was our Lord’s meaning».
303
«Wouldst thou learn thy Lord's meaning in this thing? Learn it well: Love was His meaning. Who showed it thee? — Love. What showed it thee? Love. Wherefore showed it He? For Love».
Перейдем к личности Юлиании. Биографических данных нам известно крайне мало [304] . Она была затворницей в келье, что была пристроена к стене древней, еще норманнской, церкви Св. Юлиании близ Норича (в Норфольке). Церковь существует и поныне; от кельи, в которой с конца 14–го по первую половину 16–го века сменилось несколько поколений затворниц, остались лишь следы фундамента [305] . В этой келье и имела Юлиания свои «откровения» в 1373 году, тридцати лет от роду, когда ее постигла весьма тяжелая болезнь. Лишь лет через 20 — приблизительно в 1393 г. — записала она по памяти свои мистические озарения, углубленные и отчасти восполненные долгими размышлениями в течение последующих 20 лет, и дальнейшим мистическим опытом (не принимавшим уже, однако, столь яркого, столь потрясающего душу выражения, как 20 лет перед тем). Этим и объясняется, должно быть, существование двух редакций ее книжки —одной, более пространной (приблизительно на 1/4 текста), воспринявшей значительную часть и этих позднейших размышлений, — и другой, более краткой, стремящейся ограничиться первоначальными озарениями. В общих им обеим частях (составляющих приблизительно 3/4 пространной версии) оба текста весьма близки друг другу. Мы знаем далее, что Юлиания прожила еще долго: более краткая рукопись в заметке от переписчика говорит, что Юлиания в 1442 году была еще жива; ей было бы 99 лет (если только не следует вместе с издателем краткого текста Dundas Harford’oм читать MCCCCXIII — 1413 г. — вместо MCCCCXLII — 1442; в 1413 году Юлиании было 70 лет). Обозначение Юлиании как Lady Julian указывает на ее, повидимому, благородное происхождение. Что касается ее образования, то она сама называет себя «простым существом, не обученным книжности». Но Inge справедливо замечает, что, если это и верно по отношению ко времени ее откровений, то 20 лет спустя, когда она их записывала, она, судя по некоторым более отвлеченным выражениям, повидимому, приобрела уже некоторое знакомство с богословским языком и богословской мыслью своей эпохи [306] .
304
о личности и биографии Юлиании см. введение Miss Warrack к ее изданию «Откровений Божественной Любви», далее Inge, I с. 49–61, и краткое введение Harford’a к его изданию текста Юлиании (1911 и 1912 г.).
305
Вообще, в средневековой Англии затворническая жизнь была довольно распространена среди благочестивых женщин, ищущих спасения души; для трех таких затворниц было, напр., составлено повидимому в конце 13–го века — духовное руководство «Ancren Riwle» («Правило для отшельниц»), чрезвычайно интересное с религиозноисторической и культурно–исторической точки зрения, а также как образчик весьма ранней английской прозы (См., напр., Inge, I с, стр. 40–49).
306
Inge, I с., стр. 51 (ср. подробную редакцию в издании Miss Grace Warrack).
На личности Юлианин не буду останавливаться: она так ярко выступает из всей книжки ее «Откровений». Отмечу лишь глубокое смирение и трезвенность духа: она не стремится иметь никаких особых откровений от Господа, а лишь живее восчувствовать крестные муки [307] ; когда она видит свежую кровь, капающую из под тернового венца на распятии, она дивится, что Бог так снисходит к такому грешному, как она, созданию [308] . И все последующие откровения Божественной Любви лишь увеличивают ее глубокое сознание своего ничтожества и недостаинства. Не по ее заслугам открылось ей это. «Ибо поистине это было показано мне не потому, чтобы Бог любил меня больше, чем малейшую из душ, что пребывает в благодати. И я уверена, что весьма много таких, что никогда не имели никакого откровения или видения, а получили лишь общее для всех научение Святой Церкви, и которые между тем любят Бога более, нежели я» [309] .
307
Гл. III; ср. Гл. I.
308
Гл. III.
309
Гл. VI.
Следует отметить и мужественно–сознательную, активную нравственную тенденцию, проникающую всю духовную жизнь Юлиании. Она не страшится подвига и страдания: мало того — она жаждет всеми силами пострадать вместе со Иисусом, и молит Бога, как о величайшей милости, об участии в Его муках. Она уверена, что грех будет в конец исцелен, уничтожен, что он в конечном результате является лишь поводом для еще большего проявления, для еще большего торжества и восвеличения безмерной, всепревозмогающей Любви. И однако, она ненавидит грех, как удаляющий душу от Бога, она предпочитала бы греху все самые тяжкие страдания на земле и за гробом [310] .
310
Гл. XVII; ср. Гл. .
И вместе с тем — мы видели — ее душу заливают волны любви к распятому ее Спасителю и Богу, а чрез Него и ко всем «братьям во Христе» — ко всем людям и ко всему миру [311] . Поистине, «Откровения Божественной Любви» были показаны любящей и жаждущей этой Любви душе. «Я — то, что ты любишь; Я — то, чему ты служишь; Я — то, по чему ты томишься; Я — то, чего ты жаждешь», — так «многократно говорит» ей «Господь наш Иисус» [312] . И она видит Его Царем своей души, восседающим в душе ее на престоле [313] .
311
Ср. гл. VI.
312
«I it am that thou loves. I it am that thou likes. I it am that thou serves. I it am that thou longs for. I it am that thou desires. I it am that thou means. I it am that is all», Гл. ХIII.
313
Гл. ХХII.
Из этой любви вытекает та «совершенная радость», о которой Иисус говорил еще Своим ученикам в прощальной беседе перед муками: «Сие сказал я вам, да радость Моя в вас пребудет, и радость ваша будет совершенная» [314] . «Господь желает», пишет Юлиания, «чтобы мы с готовностью внимали Его сладостному учению, более радуясь Его всеобъемлющей любви (His whole love), чем печалясь о наших прегрешениях. Ибо из всего того, что мы можем сделать, сие есть величайшее прославление Его (most worship to Him), чтобы мы, ради Его любви, жили с радостью и веселием среди наших испытаний» [315] .
314
Ин. 15. 11.
315
Подробная редакция. Приведено у Inge’a, 1. с., стр. 61.