О. Р. З. или Сказ о том, как Михалыч пить бросал
Шрифт:
В этот момент зашуршала, открываясь, соседняя дверь. Михаличев отпустил ручку, отпрянул в сторону. Он ожидал, что из комнаты кто-то выйдет, но вместо этого услышал голос. Женский голос.
— Заходи, Охотник! Только не ломай ничего. — Голос был мягким, с бархатистым тембром. Приятный настолько, что Серёга мгновенно вообразил себе стройную девушку с большой грудью, длинными ногами. Он сделал шаг, второй, третий, повернулся, входя в комнату, и застыл на пороге.
— Ну, заходи. Чего встал?
Михаличев
На блестящем, металлическом столе, уставленном диковинными приборами, опутанном трубками и проводами, на серой подставке в виде куба, покоилась голова. Абсолютно лысый череп, большие голубые глаза. Если бы не отсутствие волос, Серёга назвал бы лицо правильным. И эти неестественные, слишком голубые глаза, которые гипнотизировали, притягивали к себе, заставляли подчиняться.
— Проходи, не стой на пороге. — Серёга подчинился, сделал шаг, другой, и вновь застыл.
— Ты… ты кто? — выдавил он.
— Никто, — ответила голова, а у Серёги побежали по спине мурашки. — Я должна была стать полноценным биотом первого порядка. Но, Филам распорядился иначе. Он хотел полностью избавиться от контроля. Ему нужен был лишь помощник, а не контролёр.
— А-а-а… как ты.… Ну… — Серёга неопределённо поводил рукой перед собой.
— Как живу? — спросила голова, а губы растянулись в улыбке. Серёга кивнул. — Все эти приборы позволяют поддерживать жизнь во мне. Вернее в моей голове. Тела, увы, здесь нет.
— А как тебя зовут? — Серёга немного отходил от первоначального шока, но всё ещё заворожено смотрел на голову.
— Никак. У меня нет имени. Филам мне его не дал. Он называл меня биоткой. Или биотиной. Но это не имя. — Голова закрыла глаза. — Зачем имя голове? Знаешь, с точки зрения аборигенов, меня нет, я не существую. Раз у меня нет имени, меня нет вообще. В принципе так оно и есть.
Серёга окончательно пришёл в себя. Он сел прямо на пол, перед столом, осмотрел комнату. Справа стоял ещё один стол, больше похожий на верстак, заставленный серыми кубами и приборами. Слева вся стена была превращена в один большой стеллаж, полки заставлены металлическими ящичками.
— А ты ведь не с Параамы, — голос отвлёк Михаличева от разглядывания комнаты. Он посмотрел на голову.
— Это где?
— Далеко отсюда. Без астрокарты и не пояснить. — Голова вновь закрыла глаза.
— Ты есть хочешь? — спросил Серёга. Другого на ум не пришло.
— Я не хочу есть. Да и не могу, — голова улыбнулась. — Вот ведь как получается, я хотела с тобой поговорить, а говорить то и не о чем. Я думала у тебя много вопросов, ты показался мне очень смышленым
— Я просто и не знаю о чём спрашивать, — Серёга пожал плечами. — Я не ожидал увидеть… такое.
— Голову без тела?
— Да, — Серёга кивнул и, наконец, решился спросить. — А вторая кровать, там наверху, для тебя?
— Да. Вообще-то она должна была стоять в отдельной комнате. Филам зачем-то перетащил её к себе.
— Он сказал мне, что сбежал с какой-то станции. Якобы его могли убить, — Серёга поёрзал на полу.
— Хм. Это было сказано для тебя. Он не сбегал. Филам один из настоящих. Он не клон, не биот и не восстановленный. Он стопроцентный человек. Как ты.
— Стоп-стоп! — Серёга поднял перед собой руки. — Я ничего не понимаю. Вернее я понимаю, но не всё. Биоты это роботы, так?
— Не совсем. Биот это организм более совершенный, хотя и не без недостатков.
— Как всё сложно, — вздохнул Серёга. — Слушай, а, правда, что Филам прожил здесь двадцать лет?
— Лет? В каком это исчислении? — спросила голова.
— Как в каком? В обычном. Один оборот Земли вокруг Солнца равен одному году.
— Это большой цикл, — сказала голова. — Ещё говорят стандартный цикл. Стандартный цикл делится на четыре малых.
— Четыре малых, — пробормотал Серёга. — Зима, весна, лето, осень. Хм, у нас тоже так. Значит, Филам прожил здесь двадцать стандартных циклов?
— Нет, всего лишь двадцать малых, — ответила голова.
— Всего пять лет, — подсчитав, сказал Серёга. — Тоже много. Но не двадцать, а то я уж подумал…
— Он ещё их не прожил. Не успел. Филам наблюдатель. Он уже второй раз здесь. В первый раз он провёл здесь двадцать малых циклов, выявил пару нарушений в ведении проекта. После того как следующая смена подошла к концу, он подал заявку на второй срок и её одобрили. Медицинские показатели были в норме, но как только прилетел сюда, он свихнулся. На станции «Пилон-два», Филам должен был активировать меня, но вместо этого… сам видишь, что получилось. Чего он добивался, я так и не поняла, но когда на тебя напал биот-животное, я почувствовала сигнал. Очень нехороший сигнал, который убивает всё живое на станциях поддержки.
— Как убивает? — спросил Серёга.
— Каждому человеку, клону или биоту, работающему в проекте, вживляется чип управления. В случае неадекватного поведения чип активируется с основной станции коррекции и уничтожает организм. В этот раз сигнал был избирательным и действовал только на работников станций. Если бы Филам не забежал в пещеру, то остался бы, жив.
— А ты как осталась живой? — Серёге почему-то не верилось в этот рассказ.
— У меня нет тела, — голова вновь улыбнулась. — Это меня и спасло.