Оазис грез
Шрифт:
– И это все? – спросил мужчина.
– Клянусь, что это его единственная тайна. Мужчина вздохнул:
– Если бы вы только знали, как он за вас опасается. Он готов пойти на все, чтобы вернуть вас назад. Это поистине умилительно. И мы не можем разочаровать его, правда? Мы отправим вас назад к нему.
Клео закрыла глаза.
– Да.
– Клео, вы останетесь с ним, когда он будет разорен? Только говорите мне правду!
Клео нисколько не колебалась. Вся ее жизнь была в руках этого мужчины.
– Нет.
– Ах, Клео, какая жалость! Но это можно было предвидеть. Думаю, что Пьер заслужил лучшей участи, не правда ли? В конце концов, что у него останется, кроме вас?
– В
– Хотелось бы вам поверить, Клео, – тихо промолвил инквизитор. – Но я должен быть уверен в этом. Существует только один способ гарантировать это.
Инквизитор сделал знак, в руке слуги сверкнула бритва.
ГЛАВА 24
Религиозные убеждения Луиса Джабара целиком основывались на политической направленности маронитской общины. Именно поэтому ему пришла мысль обратиться к лидерам общины в месте их богослужения, соборе святой Софии. Теперь, проходя через толпу на ступеньках храма, Луис задумывался над тем, простит ли ему Господь то, что должно произойти.
Тот факт, что политическое собрание устраивалось в религиозном помещении, ни у кого из бейрутцев не вызвало удивления. Это объяснялось тем, что на этом собрании присутствовали Набил Туфайли и ряд других влиятельных арабов. Предметы культа, распятия и иконы были прокляты мусульманами. Но тот факт, что на сборище присутствовали Туфайли и другие, создавало у всех впечатление всеобщей поддержке Луиса Джабара.
Войдя в помещение, Луис повел Джасмин и свою свиту советников к правой стороне мест для сидения. Потом он пересек проход и поздоровался с Туфайли. Когда толпа расселась по местам, Луис поднялся по винтовой лестнице на кафедру проповедника, находившуюся прямо перед скамьями в левой части собора. У него было уверенное выражение лица, сверкающая улыбка. Еще не произнеся ни слова, он уже завладел вниманием аудитории.
Луис повернулся и сосредоточил свой взгляд на Джасмин. Она никогда не выглядела такой красивой, напомнив ему о той ночи много лет назад, когда он впервые увидел ее в казино города Эйхен. Наверное, потому, что он знал, что смотрит на нее в последний раз, Луис послал ей воздушный поцелуй, прижав два пальца к губам и потом выбросив вперед руку.
«Ради всего, что минуло, того чего мне не придется вытерпеть снова. Ты была очаровательной ведьмой, Джасмин, прекрасной, безумной и раковой».
Разбирая свои бумаги, Луис взглянул на часы. Оставалось менее пяти минут.
Джасмин делала вид, что слушает только Луиса. Но поскольку речь для него написала она сама, то ее больше интересовала реакция аудитории. Навыки Луиса как оратора не вызывали сомнений. Он обладал неотразимым магнетизмом. Он напоминал редкую вазу или сосуд, которые выглядели красиво, но были бесполезными, если их не заполнить. По мере того как речь Луиса становилась все более страстной, Джасмин размышляла о том, как хорошо она наполнила этого пустого, симпатичного мужчину.
Позже Джасмин очень живо вспоминала этот момент. Луис простер одну руку в сторону аудитории, пальцы другой руки впились в трибуну. Голова подалась вперед, глаза сверкали правдой и убежденностью. Но тут рванула заложенная в карниз бомба, и как будто сам гнев Божий обрушился на всех, кто находился внизу.
Когда подсчитали все жертвы, то оказалось, что погибло пятьдесят семь человек. Все сходились на том, что просто чудом не пострадало больше. Некоторые погибли мгновенно, включая Луиса Джабара, Набила Туфайли и некоторых «ответственных» в первом ряду. Другие умерли не сразу, кашляли и истекали кровью, находясь под обломками.
Трагедий в Бейруте стала сенсацией во всем мире. И одна фотография символизировала весь ужас: вдова возможного нового президента Джасмин Джабар поднимает из-под обломков тело своего мужа, голова отброшена назад, лицо искажено горем.
Полиция провела быстрое и успешное расследование. Слухи об утечке газа были тут же отброшены. Инспектор Хамзе торжественно заявил, что это политическое убийство. Бомба была заложена прямо над трибуной проповедника. Единственной целью мог быть только Луис Джабар. Хамзе заверил международную прессу, что злоумышленники будут найдены и наказаны.
Но это оказалось только началом. Взбешенная жестоким убийством своего лидера, маронитская молодежь начала буйствовать в арабских кварталах, бить стекла, грабить, вытаскивать из магазинов продавцов и избивать их. Мусульмане ответили тем же, и скоро по всему городу пошла трескотня выстрелов из автоматического оружия. А поскольку большинство заимов погибли, постольку оказалось невозможным восстановить порядок. Понукаемый Национальной ассамблеей, президент, полномочия которого скоро истекали, объявил о введении чрезвычайного положения и наводнил улицы бригадами национальной полиции, руководство которой тут же объявило о введении комендантского часа.
Кате сообщили о трагедии через несколько минут после того, как она произошла, но ей удалось увидеть Джасмин в больнице только поздно вечером. Когда она наконец добилась с ней встречи, Джасмин отвернулась от нее.
– Вы могли бы нам помочь, Катя, – сказала она. – Вам бы следовало поддержать нашу семью и публично выступить на стороне Луиса. Господи Боже, что свалилось на нашу семью! Сначала Арманд, потом похищение Клео, теперь убийство Луиса. Пожалуйста, Катя, не говорите мне ни слова. Если бы только вы послушались нашего совета, были бы с нами заодно в том, чтобы отделаться от этого проклятого казино! А вместо этого враги Арманда превратились в ваших врагов, а кончилось тем, что расплачиваемся мы, а не вы!
Катя пыталась что-то сказать, но не в свою защиту, а пару слов в утешение. Но потерянное, озлобленное выражение лица Джасмин дало ей понять, что она пришла слишком поздно и может сообщить слишком мало.
Несмотря на комендантский час, насилие продолжалось в Бейруте в течение нескольких следующих дней, пока враждующие стороны не выдохлись или не были арестованы полицией и посажены в тюрьмы. Лето, которое расцвело такими надеждами, поблекло и побежало к своему завершению.
Катя закрыла «Казино де Парадиз». Активность за игровыми столами практически замерла, а ресторан «Синяя птица» закрылся на ремонт. Во всем городе сложилось аналогичное положение. Закрылись рестораны, ночные клубы, отменялись спектакли, обслуживающий персонал увольнялся. На набережной и в других местах торговцы сидели возле своих пустых магазинов, витрины которых были залеплены объявлениями об огромном снижении цен. Отдельные охотники за дешевизной делали покупки из чувства мести. Кате представлялось, что город, даже вся страна затаила дыхание. Никто не осмеливался признаться, но всех больше всего пугало то, что со смертью Луиса Бейрут поплыл по течению, опасался дальнейшего развития событий. Традиционные авторитеты, зуамы, к которым могли обратиться рядовые люди в поисках помощи и справедливости, погибли под обломками.