Оазис грез
Шрифт:
– Отведайте.
Катя колебалась, потом поднесла свой бокал ко рту. Вино представляло собой багряный нектар, его вкус был таким, которого раньше она никогда не ощущала.
Арманд наблюдал, как на лице Кати отразились удивление и удовольствие. Жонглирование вином дало ему очень небольшой выигрыш во времени. Всю жизнь ему приходилось принимать решения такого же рода, что и теперь – определять, скольких людей надо посвящать в текущие дела и склонять их действовать по своему усмотрению. Он считал, что панцирь, защищавший его душу, стал настолько толстым, что такого рода
«Она ищет истину, которую я не могу сообщить ей без риска, что она поступит опрометчиво. Скажет или сделает что-нибудь такое, что потом поставит под удар ее жизнь. Пока я не запрячу Пьера и его друзей куда надо, истина может оставаться нераскрытой».
– В самолете вы могли открыть мой кейс, – сказал Арманд. – Почему вы этого не сделали?
Катя вздрогнула от заданного с такой прямотой вопроса, но очень быстро оправилась.
– Думаю, потому что не сую свой нос куда не следует.
– Даже когда это касается вас?
– Может быть, в этих случаях особенно. – Она помолчала. – Я не поступила так с вами. Мне не хотелось портить наши отношения. – Рассмеялась. – Может быть, я не такая храбрая, как считала.
– Не надо недооценивать себя.
Арманд засмотрелся на цветные блики, возникшие от отсветов на стекле. Он отпивал вино, надеясь, что ему удастся представить все в каком-то приятном свете.
– Ваш отец оставил кое-что, относящееся к «Мэритайм континенталу».
Катя вздрогнула, будто прикоснулась к пламени.
– Расскажите, Арманд. Ради Бога, расскажите мне об этом!
Он взял ее руку.
– Немногое, но для начала хватит. У Александра был человек в лондонском банке, который сообщил ему, что возникает ситуация, которая, если она выйдет из-под контроля, может повредить «Мэритайм континенталу».
– Какого рода ситуация?
– Растрата.
Катя покачала головой.
– Значит, он знал! – прошептала она. – Все это время он знал, что что-то должно произойти.
– Не делайте поспешных выводов! – живо возразил Арманд. – Алекс не знал, каким образом это может затронуть «Мэритайм континентал». Я подозреваю, что он пытался выяснить дополнительные подробности, когда… когда был убит.
– Назвал ли он какую-нибудь фамилию?
– Да, фамилию своего контактера в Лондоне.
– Сообщил ли этот… контактер моему отцу имя подозреваемого растратчика в «Мэритайм континентале»?
– Нет, в записях Алекса нет ничего, что намекало бы на это, – ответил Арманд недовольный собой.
– Нам надо поговорить с этим человеком в Лондоне, – заявила Катя.
Арманд поднял руку:
– Это не так просто сделать. Похоже, что он пропал. Как раз сейчас я занимаюсь этим делом.
– Надо разыскать его, Арманд! Если он знал о растрате, может быть, он знал также, кто вовлечен в это дело в «Мэритайм континентале»? Разве это непонятно? Такая информация пригодилась бы районному прокурору. Она оправдала бы меня, Эмиля, банк! – В глазах Кати засветилась надежда. – Разрешите мне взглянуть на записи отца, Арманд. Может быть, вы в них что-то просмотрели
– Катя, выслушайте меня внимательно и, пожалуйста, не обижайтесь, прошу вас. Алекс указал не только имя одного человека. Он назвал другого человека, очень могущественного, очень влиятельного. Мне непонятно, как он попал во всю эту историю, поэтому мне надо действовать с чрезвычайной осторожностью.
– Кто он такой? – спросила Катя, перебивая его. – Если он находится в Нью-Йорке, я помогу вам найти его.
Арманд покачал головой:
– Пег, он находится здесь, в Бейруте. И если он пронюхает о том, что я навожу справки, то последствия могут оказаться ужасными.
Катя отреагировала так, как будто получила пощечину.
– Вы хотите сказать, что не верите мне?
– Я хочу сказать, что на карту поставлена жизнь людей, – ответил Арманд. – Я прошу вас, Катя, доверьтесь мне. Разрешите мне действовать по-своему, так как у меня лучше всего получается.
Ее подмывало дать ему отповедь, но она подавила гнев, заставила себя проявить внешнее спокойствие.
– Что, по-вашему, я могу сделать такого ужасного? – спросила она.
– У меня нет ни малейшего представления. И думаю, что вопрос скорее надо ставить так: что вы сделаете вообще?
– Как я сказала, если я точно буду знать, что написал мой отец…
– Катя, при всем моем уважении к вам я должен сказать, что вы мало что знаете о делах «Мэритайм континентала». И осмелюсь добавить, что практически совсем несведущи в делах финансовых кругов Лондона или других мест. Вы не знаете, что надо спрашивать и кому задавать вопросы. Тут мы имеем дело с очень скользкими людьми. Если только они заподозрят, что кто-то под них копает, они заткнутся. Или хуже того, обратятся против вас. Я не допущу такого оборота.
– Вы привыкли за всех принимать решение о том, как поступить лучше? – спросила она с иронией.
– Отнюдь нет, – спокойно ответил он. – Но я действительно надеюсь, что люди вашего воспитания и интеллекта понимают, когда им требуется совет, и поведут себя достаточно ответственно, чтобы воспользоваться полезным советом.
Если бы он сказал что-нибудь другое, если бы хоть немного посчитался с ее мнением или дал бы какое-нибудь даже липовое объяснение, то, возможно, Катя согласилась бы с ним, хотя бы на время. Но слова Арманда ужалили и унизили ее. Сказав это, он переступил границу того, что Катя считала правильным и справедливым.
– Это ваше последнее слово по этому вопросу?
– На данный момент другого не может быть. Надеюсь, вы понимаете это…
Катя встала из-за стола:
– Нет, не понимаю. Честно говоря, если вы ведете здесь дела таким образом, то это ужасно.
Катя смягчила тон своего голоса.
– Вы были лучшим другом моего отца. Вы взяли что-то, что принадлежало ему, что могло бы помочь мне. Я приехала сюда, потому что поверила вам, Арманд. По истечении стольких лет я не забыла первое посещение… – Голос Кати дрогнул. – Никакой друг не поступит так, как с легким сердцем поступаете вы. Мне непонятна такая дружба, Арманд. Так вы называете…