Оазис любви
Шрифт:
Через несколько минут он подрулил к парковке возле отеля недалеко от аэропорта. Аманда с удивлением увидела зеленую траву Отель окружали не кактусы, а высокие раскидистые деревья. Чейз поставил фургон в тенистое место рядом с весело журчащим фонтаном и опустил свое окно. Аманда передвинула орущего Бартоломью на левую руку, а правой попыталась открыть окно со своей стороны. Но оно не поддавалось.
— Подожди. Я открою. — Голос звучал недовольно.
Чейз перегнулся через ее колени и нажал на ручку. Стекло поехало вниз. В фургон ворвался прохладный
— Спасибо, — проговорила Аманда, берясь за пуговицы блузки.
Чейз отвернулся, когда она расстегнула лифчик для кормящих матерей и дала Бартоломью грудь.
Крик младенца немедленно перешел в нежное причмокивание. Свежий ветерок и всплески воды в фонтане несли с собой желанную прохладу, и во время кормления Аманда начала расслабляться.
Она посмотрела на Чейза, уставившегося в окно. Он опирался локтем на дверцу, а подбородок положил на руку.
— Прости, что это свалилось на тебя так неожиданно, — начала она, — но телефонный разговор или письмо казались мне неподходящими для такого сообщения.
— Еще с той ночи ты знала, как связаться со мной, — бросил Чейз, не глядя на нее. — Мы могли бы встретиться за чашкой кофе месяцы назад, если бы ты захотела сказать мне об этом лицом к лицу.
— Правда в том, что я вообще не собиралась тебе говорить.
— Это скверно, Аманда. — У Чейза набухли желваки.
— Но я не знала тебя!
Ее громкий возглас озадачил Бартоломью, он потерял сосок и начал плакать. Аманда снова дала ему грудь, бормоча успокаивающие слова. Когда она подняла голову, Чейз смотрел на нее с такой жаждой в зеленых глазах, что у нее перехватило дыхание.
— Не знала? — повторил он.
Нет, она знала его. Той ночью в грузовике она почувствовала железную волю, с которой ей, вероятно, пришлось бы столкнуться, если бы речь зашла о ребенке.
— Я… я собиралась сделать аборт, — продолжала она.
— Не сказав мне? — очень тихо спросил Чейз. Все его тело будто окаменело.
— Я боялась, что ты попытаешься отговорить меня.
— Ну и что же? — За вопросом, произнесенным ровным голосом, скрывалась стальная нотка гнева. — Я имел право знать, принять участие в решении. Я просил тебя именно об этом, помнишь? Мы обсуждали этот вопрос, и ты обещала мне сообщить, если забеременеешь.
— Ну, как видишь, я не смогла пойти на это. — Она вздохнула и погладила вспотевшие волосенки Бартоломью.
— Когда он родился?
— В тот день, когда ты звонил.
— В день, когда я звонил? — Чейз рывком повернулся к ней. — Но ведь было всего восемь месяцев!
— Он родился преждевременно. Раньше на месяц. Когда я разрешилась, его неделю подержали в больнице. Но теперь он
— Или ты снова лжешь, или он сын кого-то другого.
— Как ты смеешь предполагать подобное? — Аманда резко вскинула голову.
От его хриплого смеха Бартоломью изогнулся у нее на руках, но ей удалось успокоить его.
— Какие у меня основания верить тебе? Или ты солгала мне по телефону в тот день, или лжешь сейчас. Так когда?
Единственное, о чем ей хотелось сказать ему, так только о том, чтобы он отвез ее назад в аэропорт. И немедленно. Но она вспомнила Дженис и маленькую Клару. Ради Бартоломью она должна выдержать.
— Малыш — твой сын. — Она любовно разглядывала довольное лицо Бартоломью. — Достаточно посмотреть на него, чтобы убедиться.
Чейз помолчал, потом тяжело вздохнул. Аманда повернулась к нему. Он снова смотрел в окно. И когда сглотнул, кадык поднялся и опустился.
— Почему ты не сказала мне? — натянутым тоном повторил он вопрос.
Мысленно Аманда приготовилась к этому разговору, зная, что он будет не из легких.
— Потому что никто не знает о том, что случилось в ту ночь. И я бы предпочла, Чейз, чтобы никто не знал.
Ответил он не сразу, а когда заговорил, тон стал жестким.
— Ты это делаешь для того, чтобы обвести вокруг пальца другого парня? Пусть думает, что Бартоломью его сын?
У Аманды перехватило дыхание, и она посмотрела прямо на него.
— Я никогда не сделаю такого.
— Потому что связь со мной бесчестье? — Сарказм сочился из каждого слова Чейза.
Она сдержалась и с честью выдержала его презрительный взгляд.
— Я сделала то, что считала лучшим для нас обоих. Когда ты придешь в себя от шока, ты поймешь, что я права.
— И что же ты сделала, Аманда?
— Я всем сказала… — она помолчала и прокашлялась, — я всем сказала, что мои биологические часы нетерпеливо тикали и я пошла в банк спермы, чтобы стать матерью, а не ждать, когда встречу подходящего мужчину.
— Милостивый Боже!
— Это самое лучшее! Мы с тобой из разных миров. По-моему, мы об этом договорились, когда ты довез меня до квартиры на следующее утро. И появление ребенка ничего не меняет.
— Черт возьми, как это не меняет! Мы говорили о следующей встрече. Я что-то не помню, чтобы отказывался от своих прав на отцовство.
— Ох, Чейз, ты не представляешь, как бы отреагировали мои родители! — Опять навернулись слезы и сдавило горло. — Я не могу признаться им, что я…
— Отдалась дальнобойщику с плохой репутацией посреди той чертовой снежной ночи?
— Нет…
— Да! Это именно то, что ты имеешь в виду. — Зеленые глаза вспыхнули. Что-то похожее на боль мелькнуло в них. Потом выражение стало жестким. — Мне понятно, что такая женщина, как ты, никогда не признается в одноразовом сексе в кабине грузовика. Правильно?