Оазис

Мэтьюз Патриция

– Если употребить любимое здесь словечко, все это просто чушь собачья! Я не поверю вам ни на минуту. – Рем оглянулся вокруг. – А как насчет вас, Лейси? Вы по этой же причине стали наркоманкой?

– Так нечестно, парень! – вставила Бетель, чернокожая медсестра. – Не стоит переводить стрелки. При чем тут Лейси? Твои трудности – это только твои трудности.

Ноа хотел было вмешаться, чтобы отвлечь внимание от Лейси, но, бросив взгляд на актрису, увидел, что она не чувствует себя задетой или смущенной, и потому предпочел промолчать, с интересом выжидая, что из этого получится.

– Все в порядке,

Бетель. Я нисколько не обижена. – Лейси заглянула в глаза актеру. – Я отвечу на твой вопрос, Рем. Это вполне возможно. Если бы кто-нибудь сказал мне об этом несколько недель назад, я бы возмутилась. Но после объяснений доктора Брекинриджа я часто размышляла над этим и пришла к выводу, что он скорее всего прав. Думаю, причину того, что я стала принимать наркотики, следует искать в моей матери. Какого бы успеха мне ни удавалось достичь, для нее он никогда не был достаточным. Если бы я, по ее мнению, прилагала больше усилий, то могла бы добиться большего. И вероятно, постепенно я сама стала думать так же.

Рем недоверчиво фыркнул в ответ:

– Что я слышу! Наш док, должно быть, загипнотизировал вас, Лейси, если сумел внушить вам весь этот вздор. Черт возьми, я готов держать пари, что девяносто процентов женщин отдали бы все, лишь бы оказаться на вашем месте!

Ноа вынужден был с ним согласиться:

– Наверное, вы правы, однако мы говорим здесь не о том, что мы есть в действительности или кем нас считают остальные, но о том, как мы воспринимаем самих себя.

– Ну, едва ли вы можете винить моих стариков за то, что я стал ощущать собственную неполноценность. Они оба умерли прежде, чем я снялся в своем первом фильме. Это случилось, когда я еще был простым погонщиком скота в штате Монтана.

– Как вы попали в кино, Рем?

– Недалеко от ранчо, где я работал, расположились павильоны одной кинокомпании. Они пригласили для съемок нескольких настоящих ковбоев, и я оказался в их числе. Когда съемки закончились, меня повезли в Голливуд, чтобы выполнить несколько трюков для других вестернов. Там я получил выгодное предложение. Режиссер подыскивал новых актеров для своего фильма. Я прошел кинопробу, он остался доволен результатом, и меня утвердили на роль.

Ноа подумал, как поразительно схож этот рассказ с историей Лейси, – карьера, основанная на удаче.

– А потом все покатилось под гору?

– Да. Вестерны перестали снимать.

– И вы не попытали свои силы в других фильмах?

– Да, в общем-то можно сказать и так.

– Почему? Потому, что вы для них не подошли? Или вам только казалось, что не подошли?

– Вы ничего не знаете о кинобизнесе, док. Когда в течение многих лет играешь определенный тип ролей, тебя не станут брать ни на какие другие.

– Но ведь другим же это удавалось!

– Я не желаю слышать про других, – отрезал Рем. – Пусть я низкий эгоист, но меня прежде всего интересует моя судьба. Во всяком случае, когда почва стала уходить у меня из-под ног, я запил.

– Удобная позиция.

– Можете считать как вам угодно, док, – отозвался Рем угрюмо.

Ноа встал.

– На сегодня хватит, друзья.

Когда все стали расходиться, Ноа окликнул Лоуренса:

– Джеффри, будьте любезны, задержитесь на минутку.

Тот остался в комнате вдвоем с доктором,

стараясь быть настороже. Брекинридж далеко не глуп, и Джеффри невольно задавался вопросом, удалось ли ему окончательно ввести в заблуждение этого человека.

– Я должен попросить у вас прощения за этот небольшой скандал, Джеффри, – извиняющимся тоном произнес Ноа. – Вы слишком убедительно сыграли свою роль. Я ожидал, что Рем может взорваться, однако недооценил глубину его переживаний.

Джеффри пожал плечами:

– Ничего страшного не случилось.

Ноа достал из своего «дипломата» блокнот.

– Так не пойдет, Джеффри.

– Что вы имеете в виду, доктор?

– Я просил вас глубже вникнуть в самого себя, в собственные ощущения и описать подробно, что для вас значит быть алкоголиком и как другие люди реагировали на ваше появление в нетрезвом состоянии, когда вы могли оскорбить их или причинить им вред своими поступками.

– Ну, у меня было не так уж много подобных эпизодов, – осторожно заметил Джеффри. – Я довольно рано понял, что не в состоянии совладать с запоями. Как я уже говорил, меня мучил страх, что я могу оказаться за рулем гоночного автомобиля в пьяном виде. Если бы такое случилось, дело кончилось бы катастрофой. Я несколько отличаюсь от других здешних пациентов, доктор. Напившись или накачав себя наркотиками, они могли стать посмешищем, лишиться жен или друзей и даже поставить под удар карьеру. Ну а я при моей профессии был способен погубить не только себя, но и других. И это внушало мне адский страх.

Ноа кивнул:

– Допустим, вы не так часто попадали в неприятные ситуации, находясь в состоянии алкогольного опьянения, но ведь случались такие моменты, когда вам было стыдно перед своими друзьями?

– Не совсем так. Я по натуре скорее склонен к одиночеству, – ответил Джеффри в порыве вдохновения. – Кроме того, я предпочитал пить без свидетелей. Я понимал, что, если напьюсь и допущу срыв на людях, слух об этом сразу же разнесется и никто больше не доверит мне автомобиль. Помнится, я где-то читал, что пить в одиночку – один из главных симптомов алкоголизма. Это еще одна причина, по которой меня стала тревожить моя тяга к спиртному.

– Вы ставите меня в тупик. – Прямой взгляд Ноа привел Джеффри в замешательство. – Мне крайне редко случалось встречать человека, который достаточно мудр и честен с самим собой, чтобы признать, что он является алкоголиком или близко подошел к опасной грани.

В уме у Джеффри вертелось одно легковесное замечание, однако он решил придержать язык. У доктора и без того хватает подозрений на его счет.

Ноа ждал ответа, но Джеффри не произнес больше ни слова. Доктор стал не спеша перелистывать страницы блокнота.

– Должен признаться, я в недоумении. Будь на вашем месте кто-то другой, я бы предложил ему копнуть свою душу поглубже, до тех пор, пока это не начнет причинять боль, а затем изложить все на бумаге. Но, по всей вероятности, вы уже проникли так глубоко, как только возможно. Вероятно… – Он снова бросил на него испытующий взгляд. – Вероятно, вам больше нет необходимости оставаться здесь.

Джеффри похолодел. Он не мог этого допустить – ему пока еще слишком рано покидать Клинику. Поэтому он сказал, тщательно подбирая слова: