Оазис
Шрифт:
– Лель!
– голос Арье был холоден, - ты же сам знаешь ответ!
– Да! Ты права! Знаю! И поэтому прошу, разреши!
Она повернулась ко мне и заглянула в глаза.
– А что ты хочешь, чтобы я тебе разрешила?
– Ты говорила, что я могу поступать, так как хочу и я - король…
– Да, я это подтверждаю! Я только хочу, чтобы ты сам понял, чего ты хочешь и учел все последствия…
– Я знаю одно! Я больше не дам никому из них искалечить судьбу дракона!
– Но Аминтот уже никому не сможет причинить зла… - заметила Арье, - может, стоит остановиться?!
– Нет!
– сказал я.
– Не она, так другие! Проблему это не решает. Если подумать… Даже мне и Тулю могло не повезти…
Арье содрогнулась.
– Лель, нам пора!
Да, в этом она права. Надо отнести Коля, Усьмилата. И все хорошенько обдумать. Но я не отступлюсь!
Мы вернулись в лагерь. Собрали вещи. Кольдранаак с княгинями полетел на спине Туля. А мы с Арье везли тело Усьмилата. Во время полета легче не стало. Сердце словно сдавило стальным обручем. Огни Оазиса Курмула вдали казались зловещими, и это место мне больше не казалось тихим и радостным уголком моего детства.
И за Инграмом нас ждал разгул стихий. Драконы не зря выбрали себе для жизни Дагайру, надежно защищенную горными хребтами от ветров, снегов и гроз. У нас не было времен года, только небольшие сезонные колебания. А жаркий ветер пустыни мог причинить вред только в краткие мгновения песчаных бурь.
А сейчас… Едва мы перелетели через горы как нас накрыло дождем. Холодные капли падали мне на морду и, разбиваясь об нее, стекали вниз прозрачными струями. Вода слепила. Земля с высоты казалась черным провалом и было совершенно непонятно, насколько далеко мы от нее находимся. Порывы ветра сбивали с толку, мешая правильно держать направление. Лиловыми цветками впереди вспыхивали молнии. В Оазисе Курмула, когда нам преподавали теорию полетов, нас учили избегать гроз. Я знал, что надо приземлиться. Но я не мог. Как будто этот полет был последней данью так и несостоявшемуся полету Усьмилата. Два дракона летели на встречу с мрачной тучей своего будущего.
Во дворе замка я, едва успев превратиться, подхватил Коля из рук Саграды, пока Арье собирала служанок. Мы были уже все мокрые с ног до головы. Но я даже не подумал уйти под крышу, а так и стоял на коленях в луже воды, пытаясь собой закрыть Коля от тягучих струй дождя… Телом Усьмилата уже занялись, а Туль, опустившись со мной рядом, пытался мне что-то втолковать, но я его не слышал. В моей голове, вторя громовым раскатам, бешено пульсировала кровь.
***
С утра выяснилось, что состояние Кольдранаака опасений не вызывает. Но меня искренне удивляло, что ни Лель, ни Туль не слегли после вчерашнего сумасшедшего дня и не менее ужасной ночи в нервной горячке… Лель был бледен, несмотря на свой дагарйский загар, и отстраненно-сосредоточен. На завтрак явились все, хотя я еще вчера распорядилась, подавать в покои все, о чем бы ни попросили гости. Но, видимо, после пережитого никому не спалось. Саграда то и дело поглядывала на Туля, Ренива ушла в свои мысли, Тульчинизз косился на Лельмаалата, а Лель внимательно следил за тем, что делаю я, как будто пытаясь для себя что-то решить. А я не понимала. Вроде вчера уже все решили. Осталось только собрать Совет. Я поднялась из-за стола раньше всех, и, извинившись перед гостями, отправилась искать отца, который позавтракал намного раньше нас, поскольку с момента нашего возвращения в замок так и не ложился.
Отец обнаружился в кабинете, он тоже был бледен после почти бессонной ночи. А я внезапно пожалела, что мне даже нечем его порадовать. На базар в Оазисе я так и не зашла. А отец… Хотя он очень мало мне в детстве рассказывал про драконов, я уже поняла, что судьбы дагайрских мальчишек ему небезразличны… Спать не лег, бумаги какие-то изучает, отвлечься пытается…
– Насчет похорон я распорядился. Сегодня в три часа, - сказал отец, внимательно глядя на меня.
– Хорошо. Спасибо, пап. У меня, честно говоря, голова кругом. Потому что не знаю за что хвататься… Свои бы
– Арье, - отец немного помялся, - наверное, жизнь в Аэрте меня изменила. И я не могу относиться к некоторым вещам по-прежнему. Долгие годы я жил спокойно, не желая знать. Уехал из Оазиса совсем молодым. Не задумывался… Но сегодня ночью… То что там происходит. Это страшно! Так быть не должно!
– Да, пап. Не ты один так думаешь. Лельмаалат тоже рвется в бой. А я не знаю, что делать…
– Я тоже не знаю, - грустно вздохнул отец.
– Подумаем вместе?
– Скорее уж вместе с Советом. Я собственно хотела тебя попросить собрать всех. А мы пока с Лелем решим, чего мы в принципе хотим…
– Ты хочешь полный кабинет собрать?
– Нет. Леди Лилит, Леди Каллина, Воительница Анджин - без них никак. Миритис, Телльмуур в качестве консультантов. Я думаю, что Тхарские княгини тоже будут присутствовать, но им я скажу сама. Леди Утли, пригласи… А вот Леди Адмиру звать пока не надо, а то она со своими инициативами превратит Совет в балаган.
– Договорились, - сказал отец, поднимаясь.
– Осталось только по времени решить.
– Так. Сегодня похороны… Значит, завтра с утра.
На том и расстались.
***
Естественно мы с Тулем после завтрака пошли к Кольдранааку. Он пришел в себя. Только был сам не свой. Лежал неподвижно, глядя в потолок, а я пытался понять, то ли это его так зафиксировали, то ли ему вообще все равно в какой позе находиться… Что такое страдания тела, по сравнению со страданиями души?
– Как вы меня нашли?
– спросил он.
– Прилетели в Оазис, - сказал Тульчинизз, - поздно прилетели. Прости нас…
– Не смеши, - ответил Коль, - что бы вы сделали? Против нее…
Я поморщился, невольно вспомнив то, что было ночью, и сказал ему.
– Не волнуйся. Ты сейчас в Аэрте, здесь тебе ничего не грозит.
– Она все равно будет меня искать. Не отступится! Я знаю, она - сумасшедшая! А Усьмилат… Я ничего не смог сделать…
– Успокойся, - Туль присел рядом с кроватью и потрогал лоб Коля, - Аминтот вряд ли выжила… После общения с Лельмаалатом… И ты ни в чем не виноват.
– Да, не виноват… Я виноват в том, что думал, что бывает по-другому. Знаете, когда она нас увозила, я даже пытался перебороть в душе отвращение.
Ну, конечно, Кольдранаак в своем репертуаре. Раз увозит из Оазиса, значит, госпожа. Попробовать-то стоит! Может, она не такая. Может, она - добрая. Сам он… Слишком добрый…
– Она с нами разговаривала… Рассказывала как мы будем жить… Я даже был готов стать наложником, потому что понимал, что выбора особого нет. А потом… - Коль прижал руку к забинтованной груди и побледнел, но, увидев, что напугал нас, сказал, - ничего, сейчас пройдет. Ерунда… Говорит Усьмилату: ‘Люби меня!’, он на колени упал, руки к ней протягивает, а она прямо по рукам кнутом… Он пытается что-то сказать, а сам дрожит… И кровь капает с ладоней… Я и не выдержал. Попытался вступиться, говорю: ‘Госпожа, пощадите, мы будем стараться!’, а она отвечает: ‘У меня не так много времени, чтобы еще вас учить’ и по лицу его раз… - тут Коль запнулся и задышал, тяжело глядя в потолок. Мы с Тулем подавленно молчали. Слушать было страшно, но остановить Коля мы не решились. Ему надо кому-то рассказать… А женщинам точно не сможет… - А потом она и говорит ему: ‘А какие ты знаешь ласки?’, а Усьмилат… Вы же знаете Усьмилата… Он такой был… застенчивый, робкий, опять заикаться начал, отвечает: ‘Я не знаю…’, она так прищурилась нехорошо, но ничего не ответила, а потом мне стакан протягивает с чем-то теплым, я даже сначала думал чай… Пока не выпил… Потом было красиво… Пришла она. Горячая, требовательная. Только темно было, а мне хотелось, чтобы было светло. Я смеялся и просил ее зажечь светильники, а она говорила, что они горят… Да, жарко и темно… И она рядом… Такая жаркая… Хотел оттолкнуть, потому что было жарко, но не смог… Тяжело и жарко… Жарко и тяжело, - Коль как будто бредил, глаза закрыл, дышал прерывисто. Я взял его за руку, она тихонько подрагивала.