Обалденика. Книга-состояние. Фаза четвертая
Шрифт:
Смутился было старик, но ненадолго. Сказал он своему смущению: «Ну и что?» – да дальше отправился.
Неподалеку мальчишка хныкал да отца своего за руку куда-то тянул.
– Пап, ну, пап, ну пойдем в балаган.
– Не сейчас, сынок, сейчас некогда, – отвечал ему папаша, делами своими озабоченный.
– Ну, пойдем… Там, говорят, тетя голая на тигре скачет.
– Скачет, говоришь? Ишь ты! Ладно, пойдем, давно я тигра не видел.
Восхитился старик да хотел уже следом за ними податься, когда вдруг мужика неподалеку приметил, песню жалостливую
– Что это за песня у тебя такая забористая? – спросил.
– А – блюзом называется, – отвечал ему балалаечник, продолжая каким-то особым способом из трех струн грусть нездешнюю извлекать.
– Что такое – блюз? – заинтересовался старик.
– Блюз, – ответил музыкант, – это когда хорошему человеку плохо.
– А-а, – протянул с пониманием старик и на всякий случай спросил: – Я правильно иду?
Тот хитро прищурился, глянув на старика, да по струнам снова бренькнул.
– Ты идешь? – спросил голосом веселым. – Значит, правильно.
– Он!.. – сразу понял старик. – Выходит, пришел!
– Страшная сказка, страшная сказка… – задумчиво говорил музыкант балалаечный, чашку с чаем в руках вертя. – Да где ж ее взять – страшную-то?
Чаевничал с ним старик уже немало времени, в гостях у него засидевшись, о себе успел рассказать, о проблемах своих. Подивился хозяин занятию стариковскому – Дурака искать, но помочь, чем мог, пытался.
– О многих сказках с ужасами разными мне слышать доводилось, – говорил он Пете, – но о такой, чтоб и впрямь страшной была, – пожалуй, что нет.
Да и откуда ей взяться, – продолжал, – ведь сказки, они для того и сочиняются, чтоб рассказанными быть. А какие ужасы в рассказанной сказке обитать могут? Только уже случившиеся, пережитые, страсти свои растерявшие.
Вот если бы нашлась в природе сказка, еще не рассказанная, особая, тайная, вот в ней, может, настоящие страхи и сохранились бы… – говорил музыкант да вдруг запнулся на полуслове.
Какое-то время он молчал, то ли вспоминая чего, то ли сказать не решаясь. Затем к самому уху стариковскому склонился.
– Слушай сюда, Петя, – зашептал ему, с опаской по сторонам озираясь. – А ведь есть… Есть такая сказка… Причем, живем мы в ней все, а вот рассказать ее никто не решается. Все только шушукаются, намеками друга дружку пугают да прямых разговоров шарахаются. Вот как раз в недосказанности людской она и живет, страхами нашими питается и лишь иногда – в кошмарах ночных – наружу показывается.
И впрямь есть такая сказка, – обжигал балалаечник шепотом ухо стариковское, – еще никем не рассказанная… Не нашелся еще такой молодец добрый, чтоб решился о ней миру поведать. Сказка о Царстве Драконьем, в нас живущем. Сказка, что из страха людского соткана, сказка об украденной радости человеческой, сказка о слепцах спящих, сладким сном немощь свою баюкающих…
Слушал старик балалаечника да странное ощущал, будто пыталось что-то из
– Царство Драконье… – сказал он задумчиво. – Да где же сыскать его можно?
– То-то и оно, что никто об этом не ведает, – сокрушался хозяин. – Водилось раньше в сказках старых нечисти этой без числа. Но стали потом драконы как-то постепенно и незаметно исчезать из сказок. Встретить сейчас такого – удача большая. А вот куда подевались они – о том только слухи ходят…
– Какие такие слухи? – живо заинтересовался старик.
– Разные слухи… – отвечал музыкант. – Одно точно известно – испокон веков было Царство Драконье подземным, и туда попасть было нелегко, и из него выбраться непросто.
А теперь вот, брешут, – вновь перешел музыкант на шепот, – что переселилось то Царство. Что давно оно из-под земли вылезло, да не просто так вылезло – а в нас прямо и влезло… Там и обитает поныне…
Перевел музыкант дух, чаю глотнул да вновь к уху Петиному припал.
– Но самая сложность в том заключается, – с надрывом отчаянным продолжал он свой шепот, – что на самом деле живет Царство Драконье и внутри нас, и снаружи. И там оно, и здесь. И оно в нас, и мы в нем…
И взимает оно с нас дань безжалостную, – говорил он дальше, – да такую особую, что не всем она даже понятна. Одно только о ней и ведомо – чахнут от нее люди, радость жизни теряют да мрут раньше времени. Умирает Мир Сказочный ныне повсеместно… Вырождается…
Умолк балалаечник, молчал и Петя, рассказом его сокрушенный.
– Ну и дела, – подал, наконец, голос старик. – Выходит, что вовек мне в Царство Драконье не попасть, ежели оно и впрямь где-то внутри меня притаилось. Ведь в самого себя не влезешь…
– А в том и нет надобности, – отвечал ему музыкант. – Ищи следы драконьи снаружи – с собой рядом. По ним виновника главного и отыщешь. А где именно ты с ним встретишься – снаружи или внутри, то не столь уж важно.
Есть у меня на примете дракон один, – продолжал он, – обитает здесь, неподалеку, в пещере древней, говорят еще, что сокровище он сторожит старинное, вот с него и начни путь свой. А там видно будет.
– С него и начни… – бормотал Петя, бредя дорогой указанной. – Конешно… Как бы только он с меня не начал.
– Ничего, ничего, Петя, – как всегда неожиданно раздался в нем голос насмешливый, – на самом деле ты боишься задачи своей не потому, что она невозможна, а наоборот – она невозможна только потому, что ты ее боишься.
– Вот спасибо тебе, – криво усмехнулся старик. – Как только поменял ты слова местами, так сразу же мне легче и стало…
– Глупый, – отвечал ему колпак, – не слова я переставлять пытаюсь, а извилины в твоей голове словами этими заплести по-иному. Вспомни, только когда что-то происходит не так, появляется шанс проснуться. Вспомни – и проснись. Ты всегда боялся драконов? Так просто перестань их бояться! Тем и пробудишься.