Обаятельный плут

Патни Мэри Джо

Улыбка сошла с лица Макси.

— У них родилось еще два ребенка, но оба умерли младенцами. Когда мне было десять лет, умерла мама. Ее индейские родичи предложили взять меня к себе, но отец отказался. Он так и не нашел постоянной работы, которая была бы ему по душе, и после смерти мамы стал бродячим продавцом книг. Он всегда брал меня в свои поездки.

— Значит, вы с детства привыкли путешествовать. А вам такая жизнь нравилась?

— Вообще-то нравилась. В Америке с огромным почтением относятся к книгам и образованию. Поскольку многие деревни и фермы расположены на отшибе и их жители мало где бывают, нам там оказывали самый теплый прием. — В

ее голосе появилась ироничная интонация:

— Порой чересчур теплый. Индейские обычаи весьма отличаются от европейских. Незамужние женщины у них пользуются свободой, которую европейцы расценили бы как распущенность. Почти везде находились мужчины, которые хотели проверить добродетель полукровки.

Робин обнял ее, словно желая защитить от подобных посягательств.

— Неудивительно, что вы научились держать мужчин на расстоянии.

— Это было необходимо. Если бы я пожаловалась отцу, он мог бы кого-нибудь убить. А еще вероятнее, что его самого убили бы — он умел хорошо говорить, а драться не умел совсем. — Еще недавно Макси то же самое сказала бы о Робине, но инцидент с Симмонсом заставил ее изменить мнение о нем. — Я вовсе не стыжусь повадок своих соплеменников. Почему бы женщинам не пользоваться перед браком такой же свободой, что и мужчинам? Но я бы хотела, чтобы такое произошло с моего согласия, и вовсе не собиралась позволять, чтобы меня силой взял какой-нибудь пьяный молодчик, вообразивший, что ему попалась легкая добыча.

— В такое может поверить только дурак, — тихо сказал Робин.

Макси обрадовалась, что он ее понял.

— Мы ездили по постоянному маршруту, — продолжала она, — через Новую Англию и северный Нью-Йорк. У нас был постоянный набор книг, и, кроме того, мы выполняли заказы.

— Потрясающе! — сказал Робин. — И что же входило в постоянный набор?

— Библия, сборники проповедей и псалмов, английские романы. Но бывали и необычные заказы. Один фермер из Вермонта каждый год заказывал одну книгу по философии. В наш следующий приезд они с отцом обсуждали прочитанную им книгу. У мистера Джонсона мы всегда гостили два дня. По-моему, он весь год с нетерпением ждал нашего приезда. — Макси улыбнулась. — Странствующие продавцы книг вроде моего отца вели успешную торговлю — настолько успешную, что издатели выпускали книги специально для них. Такие, например, как «Дочь бродяги», где порицалось аморальное поведение.

— Наверное, с примерами и подробностями, — с улыбкой сказал Робин.

— Разумеется. Иначе откуда же людям знать, какое поведение аморально? — Макси засмеялась. — Эту книгу охотно брали.

Из ее рассказа Робин понял, почему в характере Макси так удивительно перемешаны невинность и житейская опытность. Какая же у нее была необычная жизнь! Воспитанная на границе двух культур и по-настоящему не принадлежавшая ни к одной, она не пустила корней ни у индейцев, ни у белых американцев. Совершенно очевидно, что ее отец был образованным и обаятельным человеком и что она его обожала. Но он был совершенно безответственным человеком. Робин готов побиться об заклад, что все дела вела Макси и что на ней лежала забота о ее непрактичном родителе.

Вот на такой-то странной почве и вырос этот необычный цветок, эта независимая женщина, которая сейчас так уютно пригрелась у него в объятиях. Робин чувствовал внутренний жар, который не имел никакого отношения к температуре воздуха.

Напомнив себе, что, дав волю своим чувствам, он может только отпугнуть Макси, Робин заметил:

— Интересная жизнь, но чересчур беспокойная.

— Да,

я часто думала, что мне больше всего хочется, чтобы у меня был настоящий дом, — с некоторой грустью сказала Макси. — Зимы мы проводили в Бостоне в доме вдовы, дети которой выросли и разъехались. Я всегда с радостью возвращалась в Бостон. Мне была приятна мысль, что следующие полгода я буду каждый день просыпаться под одной и той же крышей. Но, в общем, мне нравилась наша жизнь. Еды всегда хватало, у меня всегда было что читать и с кем поговорить. Отцу подходила бродячая жизнь. Он не любил сидеть на одном месте.

Робина это не удивило. Но, по крайней мере, Максимус Коллинс был, по-видимому, любящим отцом — не в пример покойному высоконравственному маркизу Вулвертону. Хотя свет, наверное, с ним не согласился бы, Робин считал, что Макси больше повезло с родителями, чем ему.

— Как же вы оказались в Англии?

— Макс хотел повидаться с родными и меня с ними познакомить.

Робин почувствовал, как напряглось ее тело. Из случайно брошенных ею фраз он уже понял, что родственники встретили ее довольно холодно. Зная английскую аристократию, он этому ничуть не удивлялся.

— Ваш отец умер в Англии?

— В Лондоне, два месяца тому назад. Он давно уже неважно себя чувствовал. Собственно говоря, я думаю, что именно поэтому он и вернулся, чтобы перед смертью еще раз увидеть Англию. — У Макси дрогнул голос. — Его похоронили в фамильной усыпальнице в Дареме. А я совсем было уже решила возвращаться в Америку, как вдруг подслушала разговор.

Макси изложила Робину разговор ее дяди с теткой и сказала, что решила отправиться в Лондон и выяснить, при каких обстоятельствах умер отец. Она даже поделилась с Робином своими опасениями, что Макс был убит за попытку шантажа. Она сказала это бесстрастным голосом, явно отвергая всякое сочувствие.

— Ну вот и все, — закончила она. — Мне не хочется верить, что дядя способен на преступление. Но то, что он послал вдогонку за мной такого типа, как Симмонс, подтверждает мои подозрения. Может быть, он просто обо мне беспокоится, но скорее не хочет, чтобы я узнала правду. А вы как считаете?

— Ваш дядя явно что-то скрывает, — после некоторого раздумья согласился Робин. Ему пришло в голову объяснение, которое не имело под собой никакой преступной подоплеки, но он решил не обсуждать его с Макси. — Я согласен, что легче всего это выяснить в Лондоне. Но что бы вы ни узнали, вашего отца уже не вернешь. Стоит ли рисковать?

— Я должна узнать правду, — решительно сказала Макси. — И не пытайтесь меня от этого отговорить.

— Я и пробовать не буду. Но хочу вам напомнить, что уже поздно и мы оба устали. Давайте спать, а утром решим, как нам избежать встречи с Симмонсом и добраться до Лондона.

— Вы мне поможете? — нерешительно спросила Макси.

— Обязательно — хотите вы этого или нет. Мне все равно нечем заняться, а тут мне предоставляется возможность послужить благой цели.

Робин откинулся назад, не выпуская Макси из рук.

— Послушайте, у нас был трудный день, — сказала она, пытаясь высвободиться. — Я не хочу, чтобы под конец мне пришлось драться еще и с вами.

— Вы все еще недооцениваете мой интеллект, — успокаивающе сказал Робин, — а также мое чувство самосохранения. Я отлично знаю, что если разрешу себе вольность, вы воткнете нож в какой-нибудь драгоценный для меня орган. Но ночь холодная, и нам будет теплее спать, прижавшись друг к другу. Разве вы не согласны?

Макси тихонько вздохнула и перестала вырываться.