Обаятельный плут
Шрифт:
— Ничего вроде не сломано. Спасибо вам. Робин подобрал с земли аркан, осмотрел его и показал Дафиду оборванный конец.
— Веревка перетерлась и лопнула, когда бык начал вырываться.
Джонс посмотрел и сказал:
— Так оно и есть. Бережешься-бережешься, а потом одна ошибка может стоить тебе жизни. Я вам поставлю по кружке эля, ребята. — Он взглянул на Макси, и его глаза изумленно раскрылись. — Надень-ка лучше шляпу, девушка, — с улыбкой сказал он.
Макси вспыхнула, вспомнив о рассыпавшихся по плечам волосах,
— Мы решили, что мне будет безопаснее путешествовать в одежде мужчины.
— Я не выдам ваш секрет, — заверил ее Дафид. — Пойдемте, я вам поставлю по пинте эля.
— Это уж пусть Робин. — Макси отряхнула траву с коленей. — А я бы выпила чаю.
— От пинты эля не откажусь, — отозвался Робин, — но прошу вас никому не рассказывать об этом случае. Стоит ли распространяться о таком пустяке?
— Хорош пустяк, бык чуть меня не прикончил, — сухо сказал Джонс. — Боюсь, что жена и дети с вами не согласились бы. Но, если вы не хотите привлекать к себе внимание, я никому не скажу.
Он полез в карман и протянул Макси две монеты. Макси принялась было отказываться, но Джонс засмеялся:
— Я вам плачу вовсе не за то, что вы меня спасли — за такое нельзя расплатиться, а если бы и было можно, то свою жизнь я ценю дороже двух шиллингов. А это — плата за помощь в работе.
— Тогда спасибо. Это было… очень интересно. Робин и Макси отправились туда, где расстелили свои одеяла, а гуртовщик скрылся в шумном трактире. Через несколько минут из дверей вышла служанка с подносом. На нем стояла высокая пивная кружка с элем и кружка поменьше, над которой поднимался пар. Отдав им эль и чай, она пожелала доброй ночи и ушла.
Максн села на одеяло и попробовала чай. В него не пожалели положить сахару.
— Вам часто приходилось бороться с быками? — спросила она.
— Нет, но я видел, как это делается, — ответил Робин. — Кроме того, я еще в детстве понял, что со своим ростом я никогда не смогу побеждать одной силой, и что надо научиться драться с умом. Самое главное — лишить противника возможности использовать против тебя свою превосходящую силу. Его надо держать в напряжении, и, если можно, сделать так, чтобы его сила обратилась против него самого.
— Короче говоря, вы использовали против быка примерно те же методы, что и против Симмонса?
— Я бы сказал, что между ними немало сходства.
— Верно, — согласилась Макси, вспомнив массивную шею и плечи Симмонса. Она потерла синяк, который копыто быка оставило у нее на плече.
— Мистер Джонс сказал, что теперь будет подковывать только гусей. Это он в прямом смысле говорил или в переносном?
Робин улыбнулся. Уже наступила ночь, но его голова светлела в слабом лунном свете.
— Хотите верьте, хотите нет, но в прямом. Когда гусей собираются гнать на большое расстояние, их прогоняют по дегтю, а потом
— Ну, это, наверное, не так опасно, как подковывать быков. — Макси отпила чаю. — Робин, вы просто кладезь бесполезных знаний. Как у вас все это держится в голове?
— И вовсе они не бесполезные, — негодующе возразил Робин. — Кто знает, может, когда-нибудь придется подковывать гусей.
— Или подзывать сторожевых собак. — Макси поставила кружку на одно колено, поддерживая ее обеими руками. Если Робин живет вне закона, то, очевидно, он до сих пор на свободе благодаря своей острой наблюдательности. — А собак вы научились подзывать свистом тоже на всякий случай — вдруг когда-нибудь понадобится?
— Видите — понадобилось. — Робин сделал глоток эля. — А вы никогда не употребляете спиртного, даже пива?
— Никогда. — Почувствовав, что ее ответ чересчур резок, Макси добавила:
— Когда мне было лет двенадцать, я решила, что ни за что не стану привыкать к алкоголю. Индейцы из нашего племени часто вконец спивались. Собственно говоря, распространение пьянства породило новую религию у ирокезов.
— Как это?
— Старику по имени Ганеодийо, что значит «Красивое озеро», который почти допился до белой горячки, явилось видение. В нем Великий Дух сказал, что огненная вода годится только для белых людей и что своему народу он ее пить запрещает. Старик тут же поклялся не брать в рот ни капли спиртного и вскоре совершенно выздоровел. Он стал проповедовать откровения, которые поведал ему Великий Дух, — о верности в браке, любви к ближнему, повиновении младших старшим. В этом учении, как видите, есть элементы христианства, но основа у него индейская.
Макси помолчала: ей слышался голос матери и ее родственников.
— Ганеодийо говорил: «Мы не знаем, когда оборвется наша жизнь, но, пока мы живы, давайте любить друг друга. Давайте помогать больным и бедным. Давайте радоваться вместе с теми, кому выпала радость». Он умер только в прошлом году, дожив до глубокой старости.
У Макси перехватило горло, и она замолчала. Она еще никогда не говорила об этом с белым человеком, даже не представляла, что такое может случиться. Но она и не представляла, что встретит такого человека, как Робин.
— Ганеодийо, очевидно, прошел тот же путь, что и другие великие духовные наставники, — тихо сказал Робин. Он произнес имя индейца в точности так, как его произнесла Макси. Потом спросил:
— Вы говорите, что этот крест достался вам от матери?
— Она приняла христианство, но считала, что оно не отрицает поверий ее народа. — Макси потрогала крест под своей изношенной рубахой. — Она говорила, что спасение лежит в сочетании всего лучшего, что выработано мудростью ее народа и мудростью белого человека. Она называла это «идти по среднему пути».