Обделенные душой
Шрифт:
— А может, он собирается купить что-нибудь получше.
Она издаёт скептический смешок, и Лев изображает завлекательную улыбку своими слегка подпухшими губами. Девица некоторое время пересматривает свои выводы относительно Лева, но в конце концов решает, что даже несмотря на водительские права паренёк для неё слишком юн.
— Он живёт на Сагуаро-стрит, — говорит она, — в двух кварталах от «Королевы сливок» [9] .
Лев благодарит её и, прихватив бургер со слаши, пускается в путь.
9
Dairy Queen — сеть кафе-мороженых.
Сегодня утром он уже проходил мимо «Королевы сливок», так что точно знает, куда идти. Вот и нужный угол... Но вдруг Лев слышит шум, которого никак не ожидаешь в таком забытом Богом месте, как Хартсдейл — ритмичный грохот вертолётных лопастей.
Вертолёт ещё не прибыл, а на улицу уже стремительно въезжает вереница полицейских экипажей. Сирены не включены, но скорость говорит сама за себя. Да тут не меньше десятка машин! Юнокопы, и чёрно-белые дорожно-патрульные, и автомобили без опознавательных знаков. Вертолёт начинает описывать круги теперь уже прямо над головой, и у Лева холодеет в солнечном сплетении.
Он не следует за машинами; боясь быть замеченным, Лев подбирается к месту действия с проулка, прокладывая путь по задним дворам. И вот он смотрит между досками штакетника на неухоженный дом в фермерском стиле, который, по всей видимости, силы блюстителей порядка собираются взять в кольцо.
Дом, на подъездной дорожке которого стоит зелёный «тандербёрд» с откидным верхом.
6 • Коннор
Утром того же дня Арджент спускается в подвал с телевизором и вставляет вилку в розетку, к которой подключена болтающаяся под потолком одинокая лампочка.
— Прямо квартира со всеми удобствами! — жизнерадостно возвещает он Коннору.
Должно быть, Арджент смотрел скверное «мыло» и рекламу всю ночь напролёт, потому что просыпается он поздно — Грейс уже успела передать Леву сообщение и вернуться обратно.
Сейчас, спускаясь в подвал за спиной брата, Грейс подаёт пленнику тайный знак: ведёт рукой вдоль рта, словно закрывая его на «молнию».
Маленький телевизор ловит слабый беспроводной сигнал из дома, так что пытаться что-либо по нему смотреть — только нервы портить.
— Я придумаю, как его наладить, — обещает Грейс.
— Спасибо, Грейс, я был бы очень признателен. — На самом деле Коннору телевизор до лампочки; главное — показать Грейс, что он ценит девушку больше, чем её родной брат.
— А на фиг, — вмешивается Арджент. — Чтобы смотреть видео, не нужны ни сигнал, ни кабель.
По расчётам Коннора, он в плену уже около суток. Хорошо, если Лев двинулся дальше без него. Лавка антиквара неподалёку от старшей школы в Акроне, где они разлучились в первый раз. Этих сведений Леву должно быть достаточно для поисков.
Арджент, позвонивший на работу
— Ты отстал от жизни, — разглагольствует Арджент, — значит, надо просветить тебя насчёт последних тенденций.
Как будто Коннор последние два года под камнем пролежал, честное слово.
Киношные интересы Арджента склоняются в сторону насилия. Его музыкальные увлечения тяготеют к диссонансам. Коннору довелось видеть столько реального насилия, что поддельное его больше не увлекает. Что до музыки, то отношения с Рисой значительно расширили его горизонты.
— Как только выпустишь меня из этой ямы, — обещает Коннор своему тюремщику, — я познакомлю тебя с такими банд... бэндами, что сдохнешь.
Арджент помалкивает. Со вчерашнего дня Коннор роняет по временам замечания о том, чем бы они могли заняться вместе. В смысле, как приятели. Коннор подозревает, что какие бы временные рамки ни наметил Арджент для «обращения» своего пленника в друга, поворотный пункт, судя по всему, ещё не достигнут. До этого момента всё, что бы Коннор ни сказал, будет казаться подозрительным.
Арджент уходит по каким-то делам, оставив пленника на попечении Грейс; и та тут же приносит пластиковую шахматную доску, расставляет фигуры.
— Ты же умеешь играть, правда? — спрашивает Грейс. — Просто называй ход, и я передвину фигуру.
Коннору эта игра знакома, правда, у него никогда не доставало терпения научиться стратегии. Однако он не станет отказывать Грейс.
— Классическое начало Каспарова, — сообщает она после четырёх ходов. Вся её низкокортикальность куда-то вдруг подевалась. — Но оно ничто против сицилийской защиты.
Коннор вздыхает:
— Только не говори мне, что тебе вживили Невро-Ткань.
— Чёрта с два! — гордо произносит Грейс. — Мозги у меня самые что ни на есть свои собственные. Просто я хорошо играю в разные игры. — И она за какие-то несчастные пять минут растирает Коннора в порошок.
— Прости, — говорит Грейс, устанавливая фигуры для второй партии.
— Никогда не извиняйся за победу.
— Прости, — повторяет Грейс. — Не за победу, а за то, что я за неё извинилась.
В течение следующей игры Грейс досконально анализирует каждый ход, растолковывая Коннору, как он должен был пойти и почему.
— Ты только не волнуйся, — говорит она, съедая Коннорова ферзя слоном, невинно прятавшимся у Коннора прямо перед глазами. — Морфи тоже допустил такой промах в партии с Андерсоном и всё равно выиграл.
Коннору не везёт так, как Морфи. Грейс опять размазывает его по стенке. Собственно, он был бы разочарован, если бы этого не случилось.
— Кто научил тебя так играть?
Она пожимает плечами.
— Да просто играла против своего телефона, всё такое. — Помолчав, она добавляет: — Я не могу играть с Арджентом. Когда я выигрываю, он бесится, а когда он выигрывает, то злится ещё больше — понимает, что я поддалась.