Обе Бездны
Шрифт:
— Понятное дело, что чем мощнее армия, тем больше у тебя союзников… — скрестил Норар пальцы передних. — Поэтому я и надеюсь, что политики на своём поприще не глупее нас в нашей области. И не сорвутся до выяснения того, кто же из них главнее, а либо организуют адекватный совет, либо изберут кого-то одного, но мудрого, присматривать за всеми странами. И, желательно, не Тьму, хотя по многим свойствам именно она самый удобный для того кандидат — вездесуща, мудра… Кстати, что вообще есть Тьма на самом деле? Поясни нам, как Тёмный.
— Я вам так не скажу, уж лучше спросите Артару — она обучалась
— Главное, чтобы от неё обороняться не пришлось. Здесь простое оружие уже не поможет, да и сложное тоже…
— Оно и против навов бессильно по большей части… за некоторыми исключениями, которыми как раз и занимался твой наставник, — поправил Яролана Норар. — А мы, в свою очередь, имеем то, что даже вас заинтересует — материал, не только экранирующий первоматерию, но и не позволяющий наву проникать через него и даже к нему прикасаться.
— Это — очень занимательно, и пригодилось бы всему Нашару. А Ликдулу — в первую очередь, — произнёс зелёный дракон. — У вас нет с собой образца данного материала? У нас обучается полунав, на котором мы могли бы проверить его свойства, если, конечно, он не слишком… смертоносен.
— Сложно ответить, на навах его ещё не испытывали, — из своего карманного — надо же, технологи не гнушаются магией — Норар проявил крупный отрез материала, похожего на ткань, но настолько чёрного, что на ней нельзя было заметить складок — просто словно бы плоская клякса. — Это гибкая версия, её можно применять для скафандров. Те же свойства можно придать и жёсткому объёму, но это технологически сложнее.
Алгамир задумчиво рассматривал материал, не рискуя брать его в лапы.
— Можно попробовать сделать из него что-нибудь вроде перчатки и посмотреть, как отреагирует нав… Но я не стану испытывать его на учениках. Благо, у меня есть знакомые, состоящие в отношениях с навами… А откуда вы его взяли?
— Это разрыв континуума. Если упрощать, пробел в пространстве, хотя там, где пространства нет, вроде нави, он тоже будет «работать», — после кивка друга Яролан объяснил. — Единственный изъян этого материала, а точнее, его полного отсутствия — его можно преобразовать в энергию… иначе бы Норар не смог поместить его в карманное измерение.
Глаза Алгамира заблистали заинтересованными огоньками.
— О, это о-о-очень интересно, господа… Думаю, мы с вами найдём способы его наилучшего применения…
— Ваш нав-ученик не менее интересен. У нас всех троих вообще столько интересного, что за день не справимся… Так что, не откажешь в любезности нас разместить? — Яролан поднялся на лапы, а Норар ещё долго отводил морду в сторону от такой напористости навязчивого гостя. Но не страшно… Главное, пока что им тут рады.
Глава одиннадцатая
Ликдул после описания Мирдалом воспринимался Наратой совсем иным. Сначала она представляла, что он — как храмовая школа. Детей-сирот и детей от нерадивых родителей обучают бесплатно, но попутно больше сдабривают идеологией, чем знаниями. А «Светлейший» оказался сторонником идей Аменемхата о всеобщем равенстве, и даже более сильным, чем сам Аменемхат. Правда, равенства в результате, опять же, не вышло. Начальник всегда мог подтолкнуть народ к нужному себе решению и убить любого неугодного чужими лапами.
Потомок саров не стала шляться по деревне и находить компанию там, наоборот, направилась за её пределы, к озёрному берегу, с которого вдали был еле заметен Утгард. Присев на травянистую подушку, Нарата взглянула на город — темнеющие на фоне закатного неба рваные зубцы с клыком Дворца Сталагмитов — но мысли её относились не к родителям — она задумалась о том, как теперь уживаться в Лидуле и не попасть под влияние Мирдала. Ведь не зря его бывшие друзья с Хардола изгнали его, и с ним стоит держаться настороже…
Светлые — настоящая противоположность нашаран, если только они не обжились в Нашаре настолько, что восприняли Тёмную философию, как Зерая и в какой-то степени Мирдал. Когда идеалом Тёмного была всегда собственная воля — не важно, учитывающая интересы сородичей или идущая наперекор — Светлые считали её тяжелейшим проступком и называли «эгоизмом». Сами же во всём стремились свою волю подавить и отдать себя в услужение своим ближним — но только при том условии, что и сами смогут их эксплуатировать в ответ. Иначе, если Светлый не шёл даже на неприятное ему дело с добровольной радостью, в лучшем случае к нему применяли запрещённую в Нашаре магию изменения сознания — пранически промывали мозги, вживляя угодные инстинкты и эмоциональные реакции. Проще говоря, нашаране были похожи на уурров, территориальных в сытый год и стайных в голодный, а хардольцы — на неизменно-организованый рой травушей.
Скоро ли поймут они, что это — бесполезная и, наверное, даже вредная философия — кроме разве как тем, кто отдаёт приказы? Мирдал и вовсе сторонился подобных методов своих собратьев, но мало ли что придёт ему в голову? Тем более при обучении дочери сар-волода! «Коллективное решение проблем» тоже настораживало — учитывая, что совершенно неизвестно, какие поступки подразумеваются под этими проблемами. Взглянешь неласково — и всё собрание решит тебя изгнать. Или возьмёшь без спроса перо со стола учителя — а тебя за это весь класс разорвёт!
Нет, конечно, Нарата утрировала, но выходило так. Своеволие драконов всё же должно контролироваться, и пусть даже власть сар-волода не абсолютна, он умеет навязать свою волю. Подданные уважали Аменемхата, боялись Герусет и любили Инанну — всё это тоже методы управления, пусть и зародившиеся из-за ошибок правителей. Аменемхат прогадал в выборе друзей, Герусет — в выборе врагов, но раз мама Нараты ещё жива, значит, Инанна Нингаль всё правильно делает.
— Здравствуй! Ты прилетела к нам, почему сторонишься нас?