Объединенные разумом
Шрифт:
— Я знаю. И ты знаешь. Но Пайп-Риллы не верят в это. Они считают, что мы планируем расширять Периметр без их ведома, и храним наши разработки в секрете. Тебе придется припомнить, что они думают о людях. В их глазах мы сумасшедшие, которые, к тому же, агрессивны, жестоки и опасны.
— И они не далеки от истины, особенно относительно некоторых из нас. — Брейчис улыбнулся. — О, мы можем быть достаточно опасны, но как мы выдадим им планы секретного расширения, если у нас их нет?
— Мы их выдумаем. Ты и я. Мы разделим между собой ответственность за безопасность от Солнца до Периметра.
— Но если и можем, то что из этого? Никто не поверит, что подобные планы существуют.
— Сейчас они не поверят, но мы можем намекнуть кое-где, словно они существуют. Для начала ты мог бы внушить эту мысль людям из окружения Мак-Дугала. Информация из того места просачивается во внешний мир скорее, чем поступает туда. Когда слухи дойдут до Пайп-Рилл, это подтвердит их подозрения. А потом, через некоторое время, мы выдадим им сами планы.
— Каким образом?
— Предоставь это мне. Моя передающая система уже на месте. Они примут то, что я им предоставлю.
— Пайп-Риллы думают, что ты предатель?
— Такого понятия в их словаре нет. По их мнению я позволю лучшей части своего «Я» восторжествовать над присущей человеку человеческой дикостью, судя по всему, они не понимают и слова «мошенничество».
— Но я понимаю. И ты тоже. Лютер Брейчис перегнулся через стол. — Как я узнаю, что все, рассказанное мне здесь тобою, не просто твоя очередная игра, в которой мне отведена какая-то роль?
— Я понимаю, что мне придется доказать тебе это. И я докажу. — Мондрайн слегка кивнул головой. — Позже. Что касается настоящего момента, то наш разговор закончен. Вон идут Татьяна и Годива.
Две женщины появились в дверях и направились к ним, лавируя между столами. Перед ними шел высокий официант, неся широкое накрытое крышкой блюдо. Он поставил серебряную чашу между Брейчисом и Мондрайном и встал рядом с ними по стойке смирно.
— Приветствия от управляющего, — процедил он сквозь зубы. — Я скоро вернусь, чтобы принять ваш заказ. — Он заспешил прочь, поклонившись в отдельности Годиве и Тетти, когда проходил мимо них.
— Это что-то новенькое. Я был здесь дюжину раз и никогда раньше мне не подавали бесплатных закусок.
Брейчис протянул руку и взялся за ручку крышки, поднимая ее с блюда. Как только он это сделал, горящий опал на воротнике Мондрайна изменил цвет. Он запульсировал ярко-зеленым светом и издал пронзительный вой.
— Брось это! — Мондрайн вскочил на ноги, глянул вокруг себя, и, схватив со стола блюдо, швырнул его в левую сторону. — Всем ложиться!
Он ухватился за край стола и опрокинул его так, чтобы тот служил щитом. В то же мгновение Лютер Брейчис подскочил к Тетти и Годиве, хватая каждую из них за руку и сбивая с ног. Он упал на них сверху.
Потом образовалась как бы глубокая пустота, и вспышка яркого белого света озарила помещение. Стол, придерживаемый Мондрайном, резко подлетел, поднятый какой-то силой, и сильно ударил Мондрайна, швырнув его вниз на Брейчиса. Раздался такой звук, словно по другой стороне стола застучал яростный град. После этого наступила внезапная и полная тишина.
Тетти обнаружила себя лежащей на правом боку. В ее ушах стоял звон. Резкая боль пронзила,
— Ах, Эсро, ради Бога, убери свою голову с моего живота. Эсро?
Вес, давивший на нее сверху, откатился в сторону. Тетти могла двигаться в один бок, и наконец ползком освободилась полностью. Она поднялась. Ее голова кружилась, она чувствовала себя так, будто вдруг отупела, а череп у нее набит ватой.
Она посмотрела вокруг. Стол, лежащий вверх ногами; его поверхность треснула и была усеяна следами от осколков. Пластик был покрыт щербинами и глубокими выбоинами, металлические осколки вонзились глубоко в его крышку. Справа вся стена представляла собой просто поверхность, поврежденную прямым ударом шрапнели. Годива стояла по другую сторону стола. Она выглядела изумленной, но на ней не было ни царапины.
— Помоги мне, — Тетти кивнула Годиве, чтобы та взялась за второй конец стола. Вдвоем они подняли его и оттащили в сторону от оставшихся лежать мужчин. Мондрайн был в бессознательном состоянии. Тетти опустилась на колени, посмотрев вначале на его лицо, а затем нащупала пульс. Он был медленным и равномерным. Она совершенно хладнокровно отметила, что ее собственная левая рука была пробита и кровоточила, вся покрытая глубокими царапинами от металлических осколков.
Лютеру Брейчису наконец удалось подняться на ноги. Он сжимал свою голову руками и отсутствующим взглядом смотрел вокруг себя. Его правое плечо и шея были изрешечены кусочками металла и обильно кровоточили. Наконец появился обслуживающий персонал ресторана и беспомощно уставился на это зрелище.
— Медицинская помощь, — хрипло произнес Брейчис. Хоть кто-нибудь послал за помощью?
Один из официантов кивнул.
— Хорошо. — Брейчис подошел поближе к Эсро Мондрайну. — Вынесите его наружу. Я не хочу, чтобы он оставался здесь хоть секундой дольше, чем это необходимо.
— Но трогать его… — начала Тетти.
— он будет жить, но мы должны доставить его в госпиталь. Не беспокойтесь, принцесса Татьяна, я за этим прослежу. Мы позаботимся, чтобы и вас залатали. А потом, — Брейчис задрожал, и его голос понизился до шепота, — а потом я доберусь до того ублюдка, который это сделал.
Словно в подтверждение сказанного он кивнул головой, потянулся к плечу и стал задыхаться. Он согнулся, снова выпрямился и начал медленно оседать. Тетти и Годива одновременно оказались возле него. Они аккуратно опустили его на пол. Когда они убрали руки от его униформы, их ладони оказались окрашенными яркой свежей кровью.
Тетти рассеянно вытирала руки о перед и бока своего белого платья. Когда она это сделала, ей в голову внезапно пришла мысль о Чене. Где он был, что он делал?
Многие вещи стали приобретать определенное значение. Фотография Мондрайна там, на Горе, послужила тем стимулом, который пробудил в Чене разум. Она использовала ее с этой целью, дабы облегчить свои собственные страдания. А потом взгляд, которым Чен смотрел на изображение Мондрайна, когда тот появился на экране дисплея, чтобы пригласить ее на ужин.