Объект номер 13
Шрифт:
Серьёзно? Мы просто вот так вот поздороваемся?!
Чутьё подсказывало, что это всё же Макс. Но я понятия не имела, что мне нахрен делать с этой информацией.
Ещё один пилот прошёл жеребьёвку. Ему достался относительно стандартный военный истребитель.
“Кат? Так и будешь меня игнорить?”
“Я тебя не знаю”, — что ещё я могла бы сказать ему в этих обстоятельствах?!
“Это я, Макс! Кат, ну хватит!”
“Единственный Макс, которого я знала, умер. Ты не можешь быть им”.
“Да ладно?
Дерьмо. Это всё же он.
“Что именно я подсунула тебе в стакан на Ломиффе?”
“Красного слизня. И да, это была идиотская шутка!”
“Сам виноват”, — огрызнулась я привычно.
Слишком привычно. И это проблема, когда речь идёт о гонках на выживание.
“Макс, тебя ничего не смущает?”
“Если честно, да, — ответил он. — Не ожидал тебя тут увидеть.”
“Я тебя тоже, знаешь ли.”
“Неплохо для мертвеца, а?”
“Ага. Здорово. Макс, коль уж мы с тобой так мило болтаем, ты не хочешь мне объяснить, как ты тут оказался и почему выжил?”
“А ты не рада?”
“Зубы мне не заговаривай”
“Кат, ну что ты хочешь услышать? Да, я, как и ты, получил предложение от Рамино во время той миссии на Обисе. Я посмотрел на обещанные суммы, подумал внимательно и спросил себя: а какого, прости, моржового хрена? Мы сражались в войне, засыпали в истребителях и могли сдохнуть в любой момент, потому что кому-то наверху, видите ли, захотелось новую планету. Оно нам, прости, надо? Что мы получили бы в итоге этого чудного мероприятия — смерть, крио, забвение? Меня задолбало. Я понял, что из этой игры надо валить.”
“И ты свалил.”
“Если коротко — да. Слушай, Кат, жеребьёвка кончается. Пришло время решать, что дальше. Что насчёт того, чтобы полетать командой? Как в старые добрые времена?”
“Издеваешься? Или не помнишь, что остаться должен один?”
“После катапультации добивать противника не обязательно. Сечёшь, о чём я?”
Да уж. Секу.
“Мне нужна эта победа, Макс.”
“Я выигрывал в нескольких гонках, Кат. В одной могу и проиграть”.
Ну-ну.
От вирт-разговора меня отвлёк Тринадцатый.
“Он собирается выиграть”, — сказал он.
А то я не понимаю. Хотя надежда была, была…
Но мне нужно время, чтобы привыкнуть к альданской машине. Максимум времени. И потом, вдвоём на начальном этапе веселее. Так что…
“Спасибо, Макс. Я в деле.”
“На старт” — прозвучала над ангаром команда.
Я развернулась и бегом рванулась к альданской хищной птичке. На привычное приветствие времени не было, но я всё же провела ладонью по борту. Материал ощущался незнакомо и непривычно.
В рамках спецподготовки мне приходилось пару раз летать на реквизированных альданских машинах. К
Кресло пилота более-менее стандартное, а вот панель управления и, что хуже того, виртальная панель совсем другие. У альдов во время полёта перед глазами больше датчиков, данных, графиков. Как не путаются? Впрочем, привычка — дело великое. Жаль только, у меня её нет. А тут ведь вирт подгружает ещё и данные с сервера самой гонки: карту с указанием участников, чат, расшифровку речи комментатора…
— Ввести военный стимулятор категории “А”, — приказала я личному вирту.
— Нежелательно. Организм не дошёл до предписанной стадии истощения.
— Выполнять.
Я ощутила укол инъекции. Перед глазами замелькали числа обратного отсчёта.
Дальнейшее запомнилось мне кадрами, как картинки из допотопного кино.
60 секунд.
Пришёл запрос по связи от Кекса.
Принимаю, позволяю общаться вживую.
40 секунд.
Комментатор выкладывает список повреждений и плюшек — естественно, не называя конкретные корабли. Кому-то достались разбалансированные парные движки; надеюсь, не мне.
30 секунд.
Стимулятор начинает действовать. Фокус зрения сужается, восприятие расширяется. Вывозить альданский вирт стало намного проще.
25 секунд.
Пишет Макс. Он вылетает с других ворот, но обещает прикрыть на старте. Просит продержаться первую минуту.
Продержусь, куда денусь.
10 секунд.
“Я страхую. Слушайся меня неукоснительно”, — сказал Тринадцатый.
Киваю, потому что боюсь говорить с ним вслух. Мало ли?
3.
2.
1.
Ну, полетели.
Я вырываюсь из ангара навстречу космосу, и мне становится спокойно.
Я всегда успокаиваюсь в полёте, это совершенная норма для меня. Все условности, всё человеческое и тупое остаётся там, внизу, на земле.
Тут, за штурвалом истребителя, всем наплевать, что у тебя между ног и чего там девочка должна и не должна; тут всем по шаробени, как ты выглядишь и чем кажешься.
Тут важно только то, кто ты есть. И чего на деле стоишь.
Потому-то в воздухе даже посреди самой жаркой заварухи я чувствую себя уверенней, чем на твёрдой поверхности. Такие дела.
Стартую ещё с двумя ребятами из одних ворот. Тут же ухожу в крутой манёвр, потому что понимаю: именно сейчас, пока я ещё не привыкла к новой машине, им самое время напасть.