Объект подлежит уничтожению
Шрифт:
— Нет.
Бровь администратора мгновенно взлетает вверх, а внутри меня всё обваливается с оглушающим треском.
— Скажите, 2104, действия вашего научного руководителя не показались вам странными?
Ультразвук в моей черепной коробке стирает все мысли и воспроизводит в памяти единственную картинку: пальцы мужчины скользят по моему телу, вызывая приятную дрожь, а бархатный тембр голоса Итана заставляет спираль внизу живота закручиваться новыми витками, до дискомфорта вызывая непонятное ощущение ниже.
— Нет…
Несмотря на все попытки, мой голос дрожит. А глаза напротив просто уничтожают во мне всё живое, подобно апокалипсису,
— Дело в том, что недавно произошла весьма странная ситуация. Один из плодов во время пробуждения не подавал признаков жизни. Вы ведь были в этот день там, объект.
Моё горло сводит спазмом, перекрывая подачу кислорода в лёгкие. Слегка киваю головой, отвечая на поставленный вопрос.
— Была.
— Просто интересно, что же там произошло? В отчёте 2092 сказано, что нарушений протокола не было. И ребенок появился на свет живым. Но, тем не менее, были проведены манипуляции, которые необходимы для изучения патологий в области генетики. Вы ведь знаете, что слишком много брака появилось в последнее время?
Мужчина потирает подбородок, и перчатки на его пальцах издают поскрипывающий звук. Такой мерзкий, что меня тут же коробит от этого. Я не знаю, что ответить. Да и ком в горле мешает выдавить хоть звук.
— Интересно следующее. Отчёт вашего руководителя слегка не соответствует правде.
Взмахнув пальцами, мужчина открывает голограмму с отчётом и зачитывает строчки вслух:
— В операции по забору генетического материала и последующие действия с исследованием новопробужденного, участвовали объекты — 2076 (назначение объекта — лаборант.) Отключила от питания и вскрыла пузырь. И 2092 — забор материала, анализ крови и пункция носоглотки.
Администратор сводит пальцы, закрывая файл голограммы перед собой, и вновь поворачивается ко мне.
— В отчёте не указано, что вы принимали непосредственное участие. — Моё состояние сейчас на грани с полуобморочным, и я чуть облокачиваюсь на спинку стула, чтобы не упасть. — Но это ведь не так?
Хитрый оскал хищника. Администратор щёлкает пальцами, и огромные дисплеи демонстрируют изображение с камер наблюдения. И хотя капсула находится вдалеке, практически не попадая в поле действия записывающего устройства — там всё видно. Моя спина закрывает обзор на происходящее. Отмечаю, что на лице Эванса написано спокойствие, и он проводит манипуляции быстро и уверенно. Чувствую, как резкий упадок сил подгибает мои колени, и благодарю мироздание, что я сейчас сижу на стуле, иначе уже давно упала бы на пол.
— В отчёте не указано, что вы участвовали. Как вы объясните это?
Голос. Этот голос действует как оружие палача. Виски сводит в тиски, так, что я кожей ощущаю, как раскалилась пластина чипа.
— Я на стажировке. И в тот день ещё не заступила на полную должность. Наверняка, 2092 не указал моё имя в отчёте именно по этой причине.
Сердце колотит с такой силой, что перед глазами возникают черные мушки, а стены кабинета расплываются. Но я изо всех сил стараюсь держать себя в руках.
— Что ж… Вы свободны объект.
Я встаю и на ватных ногах двигаюсь к двери, но как только подхожу к ней, голос администратора разносится по помещению, словно пригвождая меня к месту.
— Помните о миссии города, объект. Я надеюсь, что вы сообщите мне, если обнаружите, что кто-то из вашего окружения окажется повреждённым.
9
Весь обратный путь к блоку «В» я пролетаю очень быстро. Коридоры, уровни, этажи — всё мелькает перед глазами чередой серых стен и контрольных пунктов. Вся часть города, с этой стороны от моста равноправия выглядит бесконечным серым полотном в отличии от части, по ту сторону берега. Между этими двумя абсолютно не похожими районами растянулась огромнейшая бездонная пропасть. Говорят, это случилось при строительстве. Но и в нашем обществе произошел не меньший разлом. Как же символически это выглядит. Название моста и такое разительное отличие в жизнях жителей. О каком равноправии и равенстве идёт речь, если по ту сторону берега люди могут позволить себе приобрести всё, вплетая нити драгоценных металлов в волосы? В то время как мы, просто объекты, копим келоны и живём в сером райдере, месяцами питаясь безвкусной однокомпонентной кашей без соли. Мы просто рабочая сила вращающая этот механизм ценой собственной жизни и эмоций.
Всё, что происходит вокруг — давно кажется мне искаженным и неправильным. В последнее время я всё чаще задумываюсь над тем, действительно ли система Ребут-сити идеальна? И в этом ли состоит миссия жителей города?
Я с ужасом представляю, что происходит с теми, кто достигает возраста переработки. Ведь город не должен обеспечивать тех, кто становится слаб и немощен. Не имеешь возможности прокормить себя — это прямой путь в один конец. Сорок пять. Именно столько времени отведено каждому из объектов. Дальше организм слабеет и начинает стареть. А значит — перестает приносить пользу обществу. И самое лучшее, что может сделать объект по достижению этого возраста — стать донором. Когда я ещё работала на уровне «J», то была знакома с женщиной — Карлой. Помню как она умиротворенно ожидала момента возраста переработки и как гордо шла по коридору в камеру утилизации. Меня охватывал страх и осознание того, что она просто добровольно смирилась с тем, что с ней сделают.
Странная встреча с администратором и наш разговор не покидает меня. В его словах, в тех картинках, которые транслировались на экране — во всем этом ощущается какой-то подвох. А эта фраза о слежке? Машинально оборачиваюсь, поднимая взгляд вверх — туда, где маленькое устройство записывает моё изображение. Ощущаю себя глупой частью какого-то эксперимента, подобно тем бактериям под стеклом, что я рассматривала в микроскоп.
Спускаюсь ниже, минуя отсек пункта контроля, и поворачиваю в коридор, практически врезаясь в женскую фигуру. На секунду я растерянно смотрю на ту, кого чуть не сбила с ног, и кровь стынет жилах. Вот её я бы хотела встретить меньше всего. Стараюсь придать лицу как можно более спокойное выражение и дышать ровнее. Блондинка осматривает меня, скользя взглядом по моему лицу, будто сканируя его. Похлеще, чем любая система защиты на входах в блок.
— Объект 2104, какая неожиданная встреча.
— Действительно. Неожиданная.
Наконец-то беру себя в руки, возвращая лицу невозмутимое выражение, и стараюсь обойти «препятствие». Но Рид не даёт мне и шагу ступить, преграждая путь.
— Спешите на работу?
Голубые, чуть мутноватые от устаревшей инъекции радужки не оставляют нетронутых мест на моём теле. Скептический, пронзительный и не обещающий ничего хорошего взгляд.
— Да. Простите, объект 1986, у меня много работы на сегодня. И я хочу выполнить задания в срок, чтобы не терять келоны.