Оберег для невидимки
Шрифт:
За окном темно. Ранее доносившийся гул голосов из-за закрытых дверей давно стих. Разобраться бы, что за место такое, да решить уже, с чем все это есть. Оглядела с жалостью «жертву рэкета» и поняла, что воскрешение даже в образе приведения не лишило меня милосердия и сострадания. Ну не могла я оставить этого человека умирать черт знает где! Черт-то знает определённо, а мне, чтобы это выяснить, надо для начала выйти из комнаты или дождаться утра, которое, скорее всего, может наступить лишь для одного из нас.
Кряхтя от натуги, надрывая спину, ругаясь сквозь зубы и обрывая руки, тащила пострадавшего до кровати.
У маклера Ника Хэллоуэйя и его любимой девушки был восхитительный набор косметики. У блестящего ученого Гриффина — много-много метров бинта. У другого гения — Себастьяна Кейна — резиновая маска из жидкого каучука и очки, а у меня… шикарный, опознанный в сомнительной тряпке на вешалке длинный плащ с глубоким капюшоном и черные перчатки, обнаруженные на столе рядом со шляпой-цилиндром и тростью полуживого незнакомца.
Осторожно спускаясь по скрипучей лестнице, с опаской оглядывала открывающийся моему взору первый этаж неизвестного заведения: заставленный столами и лавками большой безлюдный зал с каменными стенами. Четыре лампы, похожие на «летучую мышь», только прямоугольной формы, свисали с деревянных балок бревенчатого потолка. Одна, еще горевшая, находилась над длинной стойкой с приставленными к ней высокими табуретами. И самый настоящий камин! Огромный, с крючком для котла!
Кафе? Кабак? Трактир, стилизованный под старину? Уж больно достоверно все выглядело. Ни дополнительных электрических светильников, ни узнаваемых противопожарных извещателей, ни камер видеонаблюдения… ничего я не обнаружила! Господи, в какую глушь меня забросило?
Вздрогнула от неожиданности, когда слева в углу зашевелилась занавесь из тяжелой ткани и из спрятанного за ней дверного проема вышел мужичок. С виду — самый обыкновенный: средних лет, коренастый, с аккуратно подстриженной бородой. Темная рубаха без воротника, жилет в клетку с блестящими пуговицами, плотно облегающий выдающийся животик. В руках он держал — вот тут мои брови поползли наверх — толстую потрепанную тетрадь и чернильницу с вставленным в неё белым гусиным пером! Ни дать ни взять купец с картины Крылова! Расположившись за стойкой, он неторопливо, принялся изучать содержимое талмуда, изредка делая какие-то пометки своим «Паркером».
— Простите, вы не могли бы мне помочь?
Глава 3
Стать невидимкой — это другое дело.
К счастью, этим искусством обладают немногие.
Принцип прост — практика трудна.
(Лобсанг Рампа «Третий глаз»)
Трактирщик испуганно вздрогнул, поставив большую кляксу на исчерченном графами листе, и пораженно уставился на меня, решившуюся наконец дать знать о своём присутствии.
— Откуда вы, госпожа, здесь взялись? Мы уже закрыты. — Мужчина с сомнением покосился на входную дверь, запертую на засов. — Как вы вошли? — Прищурился, пытаясь хорошенько рассмотреть меня, замершую в тени толстого деревянного столба,
Обращение «госпожа» несколько выбило из боевого настроя. Работники этого заведения-имитации настолько входят в сценический образ? Или я чего-то не понимаю?!
— Я прибыла вслед за вашим гостем, — почти не солгала, опустив голову и натягивая капюшон ниже, — но он тяжело заболел, и мне нужна помощь.
— Какой гость?
— Из пятого номера.
— А… тот богатый господин, что въехал после обеда? — И, дождавшись от меня кивка, продолжил аккуратный допрос. — А что с ним? Он выглядел вполне здоровым, когда рассчитывался за ужин. И почему я вас не помню?
— Возможно, вы были заняты и пропустили мой приход. — Как можно уверенней и безразличней пожала плечами. — Так могу я вас попросить об услуге?
— Какой?
— Мне бы таз с горячей водой и аптечку. А утром… впрочем… понимаете, ему в больницу надо. — Под взглядом выпученных глаз и вытянутого от удивления лица растерялась и сбивчиво промямлила: — Здесь есть рядом где-нибудь стационар? Или медпункт на крайний случай? Позвонить от вас в «скорую» можно?
— Я понял, госпожа, только про воду, — ответил на мои вопросы мужик, находясь в крайней степени замешательства. Глаза его так и не приняли нормальную форму. — Про остальное не буду спрашивать, а вот… что такое «птечку»?
Горе, горе, горе мне! Это даже не смешно! Где я?!
— Принесите, пожалуйста, таз горячей воды, — разворачиваясь к лестнице, распорядилась раздраженно. — В вашей ночлежке даже ванной с туалетом в номере нет!
— Так э-э… купальня с уборной у нас в конце коридора, если надобно. А воду подождать придется, пока нагреется.
— Подожду, — сказала, глядя под свои невидимые ноги, чтобы не оступиться в темноте. Сзади плащ широким шлейфом подметал деревянные ступени, скрывая от недоуменного взгляда трактирщика мой феномен. Но, вспомнив об одной важной вещи, остановилась на середине пути и, чуть повернув голову, спросила: — У вас из готовых блюд что-нибудь осталось?
— Рагу из кролика и ягодный морс. Желаете?
— Желаю.
Воду пришлось ждать долго. За это время проинспектировала вещи постояльца, обнаружив в одном внутреннем кармане сюртука мешочек, стянутый шнурком из замши, а в другом портмоне с пятью бумажными купюрами неизвестного государства и еще какими-то бумагами с гербами. Внутри кошеля звякнули монеты. И тоже с незнакомой мне чеканкой. Затем раздела несчастного, оставив на нем кальсоны странного вида на завязочках по бокам и сорочку без рукавов из тонкой ткани, похожей на батист. После стука в дверь, притушила лампу и встала спиной к входу, закрывая собой болезного от любопытных глаз трактирщика.
— Уважаемый, организуйте на три дня полный пансион в этот номер, с обедом, завтраком и ужином. Еще… горячее питье. Что у вас там есть?
— Как вам будет угодно, госпожа, — пробурчал тот, недовольный ночной суетой, что обеспечила ему странная гостья. — Простите, но я вынужден поинтересоваться: кем вы приходитесь этому господину? У нас, видите ли, заведение приличное, постояльцы достойные все люди, все вписаны в книгу постояльцев.
«Приличное заведение? Человека чуть не убили у него под носом, а он заботится о моральном облике своей ночлежки!»