Оберег для невидимки
Шрифт:
— Зачем согласилась? — Откинула с лица на макушку надоевшую вуаль. — Не надо было вообще к нему выходить!
— Записку прислал, а в ней три слова «Я её нашел!» — Вдруг сникла женщина.
— Кого?
— Мою дочь.
Вот это да! Почему-то этот факт очень удивил меня. За все время нашего знакомства ведьма ни разу ни словом не обмолвилась о наличии у неё детей.
— Есть. Бланка.
— И где она?
— Живет с мужем в Лагосе. Травничает потихоньку, людей лечит, растит моего внука. Супруг её, Натан, подался в гильдию каменщиков маленького портового города на юге страны.
— Почему
— Потому что им пришлось бежать. Среди ночи. Быстро. Я бы их только задерживала, — голос баронессы стал жестким, холодной ненавистью пронизанным. — Горст Бушар всему виной… Это долгая история, сейчас речь о тебе. За тебя теперь боюсь, голуба. Там будут маги и главная городская ведьма! Не ходи ты на этот прием, заклинаю! Таурон чудит: то видимым становится и гореть начинает на твоей груди звездой, то еле светится. Видения посылает странные. Да что я тебя упрашиваю? — вдруг вспылила ведьма. — Наказ мой тебе: сиди мышью в номере и не высовывайся! Оберег на шею повесь! Вот где он у тебя сейчас, в шкатулке опять?
Я опешила. Приложила испуганно руку к груди.
— Нет, на мне он, — успокоилась, ощущая артефакт под одеждой.
— Не вижу! — На меня уставились изумленно.
Достала оберег.
— Во что ты его замотала? — Смешно округлила глаза баронесса.
— Лоскут оторвала от носового платка. Вчера вечером. Что б кожу не щипал, когда нагревается, а то «кусаться» стал часто.
Тельма смотрела на медальон у меня в руке, замотанный в тряпицу, со смесью восторга и непонимания одновременно.
— Где взяла?
— Верина пару штук подарила перед отъездом. Страбор колдовство на них наложил какое-то самоочищающее.
— Боги, — простонала Тельма, прикрывая глаза, — как все просто! Невероятно! Я голову сломала, чем его замазать, чтобы магию скрыть, а какой-то мальчишка взял и решил нашу проблему, сам того не ведая!
— Правда не видно? — Вдохновилась я такой новостью. — А от тряпочки не фонит волшебством?
— Немного бытовой магией, но это нормально. Многие применяют подобную к одежде.
— И я могу идти на вечеринку?
— Бесса, где вы набрались таких словечек? — насмешливо пристыдила меня баронесса и, изобразив чопорность на лице, исправила: — Прием в честь его сиятельства графа Морана в ратуше с обедом и танцами… Куда побежала!
— К Лео, обрадую! Мадам Кору поручаем тебе! — сорвалась я с места, а в спину летело: «Таурон спрячь! Лицо закрой!»
Глава 9
— Я обнял мачту, как любимую женщину…
— А вы уверены, что это была мачта, а не газовый фонарь?..
(х/ф «Земля Санникова»)
Мата Хари во мне умерла, стоило только переступить порог зала для торжественных приемов ратуши города Ливика. На словах легко все дается, а попробуйте воплотить в действие план, с первого взгляда простой в своем исполнении, и в то же время сложный, потому что подобное ты никогда не проворачивала. Сомнения и страх обрушиваются на тебя безжалостной волной, сметая последние крохи бравады и бесшабашности. Смотришь в лицо жертвы твоих коварных замыслов
Обещанный обед оказался фуршетом. Зал продолговатой формы с высоченным сводчатым потолком являл собой образец аскетизма и минимализма. Несколько жестких скамеек-диванчиков по периметру помещения. Каждые метра три-четыре высокие напольные канделябры на пять свечей. Ажурные решетки на мозаичных окнах. И практически голые светло-серые стены, не считая портретного ряда на одной из них и панно на другой с изображением герба города. Трех музыкантов усадили в углу, и те пиликали какую-то спокойную приятную мелодию, звучащую на фоне гула множества голосов, создавая мало-мальский уют и развеивая ощущение холода и тоски в большом зале. Длинный стол вдоль одной из стен был заставлен блюдами с закусками, канапешками, пирожными, вазами с нарезанными фруктами и напитками. Мимо гостей сновали проворные официанты в белоснежных рубашках и черных жилетах с переброшенной салфеткой через руку. Народу предлагалось разнообразное спиртное в бокалах и рюмках.
Лео рядом, как и обещал, не отходил ни на шаг. Поддерживая нежно под локоток, прошептал:
— Все идет как надо. Ты отлично справляешься.
С трудом до меня дошел смысл сказанного и немного отпустило. Немного. С досадой поняла, что пересохли губы под слоем блеска, горло требует влаги. С завистью посмотрела на столы, где в ассортименте стоят стеклянные кувшины с разнообразными напитками и услужливый служка наливает желающим в высокие бокалы розовую или лимонного цвета жидкость.
— У меня вместо внутренностей бланманже, а ты говоришь «хорошо»!
— На твою кротость и таинственность… оставь в покое локон, он безупречно лежит на плече… толстяк уже сделал стойку. А от твоего запаха у него, кажется, даже глаза на переносицу съехали. Не оглядывайся, он лижет тебя взглядом… О-о, как же он тебя смакует в мыслях!
— Бе-е, не надо мне этого говорить, я после его поцелуя перчатки выкину, — сдавленно пропищала, вспомнив скользнувший по пухлым губам язык и ванильное выражение лица бургомистра после этого.
— Я пытаюсь тебя подбодрить. Видишь на стене портреты?
— Кто это?
— Основатели города и предшественники Бушара. Второй слева — руки известного портретиста Дерона, если я ничего не путаю.
— Назови мне еще пару художников. Должна же я блеснуть слабой эрудицией.
— Хуммель, Маруани… Э-э…
— Хватит, мне бы этих запомнить. Фух, — выдохнула, как перед прыжком в воду, — я пошла.
Быстро оглядела просторный зал в поисках Тельмы. Убедившись, что «тетушка» уже на позиции, а конкретно — что-то увлеченно втирает госпоже Коре, направилась через зал к ликам на холстах.