Оберег для невидимки

Долгова Жанна

— У Сольвик невестин период. Стоит ей только услыхать жеребцов, кричать начнет, как ненормальная, ухажеров звать. Вот и пришлось усыпить, — пояснила девчонка и погладила кобыл по мордам. Те, разом очнувшись, громко всхрапнули, вскинув головами. Затрясли ими, забили ногами, недовольные коварством сопливой колдуньи. — Вы не волнуйтесь, я со всякой тварью управлюсь! И с хищниками! — Браска придержала мою лошадку, дождалась, когда я неуклюже взберусь в седло, а затем вскочила на свою Тару и повелела: —

Держитесь рядом!

— Это уж как получится, — пробурчала удрученно, разворачивая Сольвик следом за амазонкой. — За маму не волнуешься?

— Она же Белая ведьма! — ответили мне с такой возмущенной гордостью, будто одним только нелепым вопросом я оскорбила беспрекословный авторитет матери и усомнилась в непревзойденном мастерстве воительницы.

Пусть так, но там же мой Перри Бейл Орест! Беспомощный маленький птиц!

Вот о ком сердце щемило, а не о тетке, вооруженной до зубов… арбалетом.

— Мы в горку идем или мне кажется? — мучаясь одышкой, задала вопрос ведьмочке.

Изнемогая от усталости, на одном упрямстве шла, вцепившись в путлище*, продираясь сквозь заросли и буреломы дремучего леса вслед за девчонкой и её Тарой. Под ногами все чаще стали появляться то рытвины, то выпирающие корни. Лошади начали спотыкаться, что уж говорить про людей! Хотя Браске возмутительно чаще удавалось избегать встреч с препятствиями, тогда как я ни единого шага не делала, чтобы не споткнуться, не поскользнуться, не ушибиться.

— Обходим участок хвойного леса — там больше всего поваленных деревьев!

Услышала ответ девчонки и удивилась: из-за моей медлительности интервал между нами значительно увеличился. Метров пятнадцать-двадцать было точно. Как можно разобрать на таком расстоянии моё недовольное бухтение?

— Признаю, плохая была идея идти ночью, — пропыхтела я, окончательно останавливаясь. С места больше не сдвинусь! — Сами без ног останемся и животных покалечим. Предлагаю привал до утра.

— Не успеем к обеду достичь озера! — с досадой откликнулась Браска и вынужденно повернула назад, не слыша за своей спиной топот копыт и тихие стенания попутчицы.

— Плевать. Я больше не могу. Это ты, как Сакагавея*, чешешь напролом с завидной удалью, а я человек непривычный и — мне не стыдно признаться! — неприспособленный к таким марш-броскам по непроходимой местности. Вот и Сольвик со мной согласна!

Моя коняка в подтверждение слов временной хозяйки, всхрапывая, активно кивала головой.

Осмотревшись, ведьмочка вздохнула, сдаваясь. Маленький пятачок земли, покрытый травой, меж толстоствольных великанов вполне годился для нашей незапланированной стоянки.

— Воды мало осталось, — уныло констатировала спутница, достав из седельной сумки круглую деревянную емкость, приплюснутую

с двух сторон. Потрясла ею. — И родника поблизости нет.

— Мне пары глотков хватит, горло смочить, — сказала, принимая баклажку, и чуть не подавилась, когда дочь Белой ведьмы ласково поманила светлячка и тот, блеснув неоновым зеленым огоньком, приземлился ей на ладонь. А дальше началась настоящая фантасмагория! Десятки, сотни собратьев ночного «фонарика» слетелись невесть откуда. Покружили немного над головами и расселись, облепили стволы деревьев вокруг нашего пристанища.

Красота-то какая!

Пока я устраивала нам мало-мальски приемлемое ложе из листьев высокого папоротника, ободрав все кущи в округе при свете маленьких жучков, амазонка расседлала животных. Затем кинула мне большой теплый плед. Потом поймала ёжика, показала его мне и, почесав брюшко зверьку, отпустила, блаженно улыбаясь, глядя, как тот, недовольно фырча, косолапо потопал в кусты. И ведь даже не свернулся клубком в руках человека! Расслабился, получая удовольствие.

— Это последнее. — Браска протянула мне сверток с остатками провизии.

— Вот и оставь на утро, — отмахнулась я от соблазна, устраиваясь на жесткой «постели». — Утоли моё любопытство, маленькая колдунья: ты хорошо видишь в темноте? Обладаешь отличным слухом? Умеешь усмирять животных?.. Тебя даже комары не едят! — Возмутилась, прибив очередное насекомое на своем лбу. — Какой у тебя дар?

— Я лесовичка, — просто ответила девчонка, растягиваясь рядом, а потом вдруг звонко хлопнула в ладоши, прошуршала что-то неразборчивое и погасила «светильники». — Все, больше не будут тебя кушать.

— Спасибо, — растерянно протянула. — Только я не поняла, ты не из Белого клана?

Прислушалась к пению кровопийц вокруг нас. Будто за незримой преградой, на расстоянии вытянутой руки злилось, бесновалось полчище голодного гнуса, недоумевая, почему не могут приблизиться к таким аппетитным дамочкам.

— Мой отец был магом-природником. — Браска сладко зевнула. — Мама говорит, что кровь родителей во мне смешалась, создав уникальное творение…

Творение чего, я так и не услышала. «Уникальная» уснула крепким сном.

Утром продолжили путь. И теперь уже мне пришлось отвечать на многочисленные вопросы ведьмочки. Слагала на ходу «сказку» о Сакагавее — «простой деревенской женщине из глухой деревни, ставшей проводником по родному краю для двух исследователей-путешественников».

Сочиняла историю о «марш-броске» — странном, но интересном словечке, якобы случайно подслушанном в детстве у готуарских воинов. Воодушевленно несла бред о своих больных глазках, которые приходится прятать от солнечного света под густой вуалью…