Оберег от нечистой силы
Шрифт:
— У святош не бывает друзей, у святош есть только Бог и паства. Для Бога он ученик, а для людей учитель, — ответил он мне заученной фразой.
— Пф, — фыркнула я, — не знаю, как на счет остальных, но вы мне вы совершенно точно друг.
Он молчал, но я знала, это молчание было другим. Не таким тяжелым и болезненным. Святоша собирался мыслями, чтобы начать рассказ…
— Это случилось давным-давно… Я тогда только-только поступил в семинарию и вернулся домой на празднование рождества. Мой старший брат в тот год заканчивал университет, и я очень
Святоша замолчал. Он неосознанно сжимал подол своей рясы так сильно, что костяшки побелели. Я молча ждала, не торопила, давая время собраться с духом.
— Ужин в тот день получился очень поздний, и перекусив мы сразу разошлись по комнатам. Я не мог побороть неприязни к гостю, и это чувство меня тяготило, не давая уснуть. Тогда я решил, что нужно поговорить с ним. Я же будущий священник и не должен относиться к людям с предубеждением. Каждый человек заслуживает любви Бога, и я решил найти в нем что-то хорошее.
Святоша снова замолчал, дыхание его сбилось и теперь он тяжело дышал, как будто бы только что пробежал стометровку. Ничего себе его трясет…
— Святоша, — я положила ладонь на сжатую руку, — посмотрите на меня. — Его взгляд на одну секунду метнулся ко мне и снова исчез, — святоша, я ваш друг, помните? Посмотрите на меня. И дышите. Медленно и глубоко. Вот так. — Я размеренно задышала. Святоша начал повторять за мной и расслабляться. Его глаза теперь смотрели на меня, и мы дышали вместе. Вдох… выдох… вдох… выдох… я почувствовала, что его кулак под моей ладонью стал разжиматься…
— Все, Василиса, мне уже лучше, — поблагодарил меня святоша и продолжил, — я пошел к нему в комнату и уже хотел постучаться, когда услышал там странные звуки. И когда я прислушался, с ужасом понял, что за дверью проводят ритуал призвания демонов. Этот «друг» моего брата творил заклинание, состоящее из ужасно длинных и труднопроизносимых слов, у которых не было смысла. Я тогда так испугался, что тут же, никому не сказав, прямо среди ночи сам лично побежал к святому отцу.
Святоша еще немного подышал, собираясь духом, чтобы закончить рассказ.
И я тоже. Ведь святой отец угрожает и моей безопасности. И если узнает откуда я появилась… гореть мне синим пламенем.
— Инквизиторы собрались быстро. И уже через полчаса мы вернулись в наш дом. Они ворвались в комнату к гостю, а там оказался и мой брат. Их забрали обоих. Даже особенно разбираться не стали. Они осмотрели всю комнату, но не нашли ничего запрещенного. Но ведь я был семинаристом, будущим священником. И именно мои слова легли в основу обвинения моего брата и его друга в вызове демонов.
Мы подышали еще немного. Мне просто надо быть более осторожной. Научиться молитвам и почаще и побольше креститься. Я живу при храме, среди божьих людей,
— Я потом сам осмотрел комнату. То, что показалось мне языком для вызова демона, было медицинскими терминами. Друг моего брата повторяя их вслух, пытался исправить свою речь. Я попробовал объяснить инквизиторам свои догадки. Поехал к святому отцу, добился, чтобы он принял меня, и рассказал о своей ошибке.
Свтоша снова замолчал.
— Вы не успели? — спросила я.
— Почему не успел? — вздохнул святоша. — Успел. Святой отец ответил мне, что даже если я и прав, то возможных демонологов все равно лучше сжечь. А Господь Бог сам разберется, кто прав, а кто виноват… и наградит вечностью в раю, если они были невиновны.
Вот нихр…чего себе… неудивительно, что после такого у святоши крыша поехала, и он стал таким правильным.
— Но, знаешь, Василиса, что самое страшное? — святоша всхлипнул, — самое страшное, что мой брат, во время казни, стоя на куче дров, кричал, чтобы я не смел винить себя, что он все равно любит меня. Понимаешь? Он даже не держал на меня зла за то, что я убил его. Я тогда многое думал, и когда закончил семинарию, решил стать простым святошей, чтобы быть ближе к людям. Чтобы не забыть о том, что ни ряса, ни сан не делают тебя безгрешным.
Святоша всхлипнул и вытер слезы рукавом рясы. Неправда, что настоящие мужчины не плачут. Иногда и им нужно оплакать тех, кто ушел.
И мне многое стало понятно в самом святоше. Это его истовая вера, что все люди хорошие, появилась не просто так. Эта вера стала его защитой и его же проклятьем. Он каждый раз сомневался в том, что видел. И каждый раз вспоминал…
— Прости, дитя мое, — печально улыбнулся святоша, — это я должен давать тебе утешение, а не наоборот.
— Святоша, — улыбнулась я осторожно, — но кто-то же должен утешать и вас тоже. И мне совсем не сложно это сделать. Мы же друзья…
— Друзья, — эхом повторил меня святоша, — у меня давно не было друзей. Но зная тебя, я понимаю, у меня нет ни единого шанса отказаться от нашей дружбы.
— А вы хотите отказаться? — притворилась я удивленной, хотя прекрасно поняла о чем говорил святоша.
— Нет, — покачал он головой, — не хочу. Ты удивительная, я еще никогда не встречал таких людей. То, что ты делаешь, вроде бы так эгоистично и меркантильно, но почему-то в итоге всем вокруг становится лучше.
Я рассмеялась.
— Мой отец, — я уже привычно все свалило на него, — говорил, что это и есть невидимая рука рынка… ну, то есть хороший купец, делая что-то себе, должен стараться, чтобы это принесло пользу и другим тоже. И только в этом случае он может стать успешным.
— Твой отец был удивительно мудрым человеком, Василиса. Ты должна гордиться им.
— Я и горжусь, — не моргнув глазом, соврала я. А Адам Смит, экономист, который и придумал этот термин, наверное перевернулся в гробу от моей наглости.