Оберег
Шрифт:
– А потом... Потом и не было ничего. Ударили тебя, лебедушка моя, а я вырвался и немножко им отомстил. Ну, и сам малость порезался...
– Небось, эту твою "малость" опять две седмицы врачевать придется?
– к Миле начала возвращаться ее обычная бодрость, и в синих глазах засверкали озорные искорки.
– Нет, что ты. Перевяжу - и дальше в путь.
– А ... А как же я?
– Вот и я голову опять ломаю, что с тобой делать, горе ты мое ненаглядное. С собой не возьму, и не уговаривай. Я один раз с Черномордом уже схлестнулся, так что тобой рисковать ни за какие коврижки не стану. Надо бы тебя домой отправить...
– Руслан, а правда, что Черноморд зачаровал свою голову, и теперь, как только ты ему ее срубишь, у него тот же час новая отрастает?
Богатырь
– Кто тебе такое сказал?
– Да в Киеве скоморох один...
– Такой невысокий ростом, кудрявый да конопатый?
– Ну да...
– Это Вьюн, мы с ним вместе у бабы-яги гостили. Не слушай ты его, он хоть и много чего про меня ведает, да для красного словца в дюжину раз больше придумывает. Не было такого.
– А что было?
– Ну, сошелся я с ним один на один, ударить его толком не успел, как толкнул он меня, а я упал неудачно, оберег свой зацепил. Ну, тот рожок, что за тридевять земель зашвырнуть могет.
– И..?
– Ну и очутился опять во дворе перед бабкиной избушкой. Теперь обратно в Таврику пробираюсь.
Тем временем жители веси выбрались из домов, посчитали свои потери. Шестерых убили ночные "гости", да одна девка с перепугу лишилась дара речи. К Руслану подошел невысокий плечистый мужик с серым от сдерживаемой ярости лицом. В бороде его серебрилась уже седина, но выглядел он еще крепким. Огромные кулаки сжимались и разжимались.
– Исполать тебе, добрый молодец.
– пробурчал он.
– Спасибо. Если б не ты, эти собаки половину веси вырезали бы.
– А что мне оставалось делать?
– ухмыльнулся витязь.
– Князь Владимир взял эти земли под свою защиту, а я ему служу верой и правдой. И потому обязан защищать вас. И потом - напасть в ночи, на спящих - это хуже, чем в спину ударить! Не по-мужски это. И не по-людски.
– Я - Вакула, войт здешний. А тебя как звать-величать?
– Руслан.
– Добро пожаловать, Руслан-воин, хоть и в скорбный для нас час пришел ты. Чем можем помочь тебе и подруге твоей?
– Да ничем особенным - пожал плечами богатырь.
– Умыться бы нам, перекусить, да заночевать - все же ночь на дворе давно...
– Добро. Сейчас все будет.
– войт коротко поклонился и ушел.
Руслан обернулся к Миле.
– Ты как, встать сможешь?
– Сейчас попробую. Ох. Вообще, нормально, получается. Только голова сильно кружится.
– Обопрись на меня. Вот так, добро.
– А где твой конь. Руслан? Или ты сюда пешком пришел?
– А действительно, где мой конь? Где он был, пока хозяин в поте лица... Руслан пытался изображать возмущение, потом не выдержал, махнул рукой, рассмеялся и заорал так громко, что Мила, морщась, закрыла ладошками уши:
– Шмель! Шме-ель! Ты где?
– Я здесь, хозяин!
– раздалось ржание из-за ближайшей избы.
– Иди сюда, драка уже кончилась!
– Не могу, хозяин! Я тут немного занят!
– И чем же таким неотложным занят мой боевой друг? Жрешь, небось, опять?
– Обижаешь, хозяин! Я тут разбойника поймал!
– Да ну?! Эй, Вакула! Мой конь тут одного живьем, говорит, взял!
Поляне набежали сразу, обступили Шмеля. Руслан с Милой и войт Вакула подошли одновременно, протолкались к коню. Тот, и впрямь, правым копытом удерживал в лежачем положении невзрачного мужичонку. Разбойник хрипел и пытался вырваться, но Шмель лишь сильнее давил ему на грудь.
– Это же Степан!
– Тот, что в прошлом годе в болоте сгинул!
– Никак, за Светланой приходил...
– А вот уйдет ли...
– переговаривались местные.
– Шмель, можешь отпускать.
– негромко проговорил Руслан. Конь мгновенно повиновался. Вокруг послышался испуганный ропот: "С конем разговаривает! Волхв, али колдун, не иначе!". Вперед выступил Вакула.
– Поднимите его.
– двое мужиков, в плечах не уже войта, вышли из общего круга и легко подняли плененного. Тот, увидев войта, обмяк и освободиться более не пытался, только озирался затравленно.
– Как же это понимать, Степан?
– спросил Вакула.
– В прошлом лете ты ушел на охоту в лес и не вернулся. Не иначе, в
– Мужики вокруг глухо заворчали, войт одним движением руки велел им замолчать, другим отослал женщин и детей.
– И на что ты надеешься сейчас, Степан? Закон наш ты знаешь. К тому же для всех нас ты давно уже мертв.
– Вакула отвел руку в сторону и чуть назад, кто-то вложил в нее нож.
– Мы, поляне, люди тихие и незлобивые. От веку так повелось. Но если нас тронуть, то так вскинемся, не удержишь! А и дурак же ты, Степан... Гореть тебе в пекле!
– с этими словами войт мощным ударом вскрыл Степану грудь, вырвал сердце, швырнул себе под ноги.
– Нехай собаки твоими братьями будут, если не побрезгуют!
Мила спрятала лицо на груди у Руслана, ее трясло, и богатырь унес ее подальше от места казни.
– Хозяин, а как же я?
– донесся вслед вопль Шмеля.
– Меня сейчас стошнит!
– Иди сюда. Сейчас Вакула умоется и определит тебя на постой.
С огромным трудом Руслану удалось убедить Милу лечь в хате с женой Вакулы. Сам богатырь от удобств отказался и залез на сеновал. Заснул он сразу и ничего больше ему не снилось.
Глава 23
Поутру тело ныло и просило дальнейшего отдыха, но Руслан, стиснув зубы, заставил себя выйти во двор и хорошенько размяться с мечом. Разминался он до тех пор, пока в глазах не потемнело, а раны не закровоточили. Витязь доковылял до колодца, достал ведро воды, мимоходом отметив, что руки дрожат, вылил на себя. Доплелся до завалинки, едва чувствуя ноги, сел, долго тяжело дышал. Сидел, задумавшись о жизни своей. Вот лето уже жарит вовсю, подходит сенокосная пора, а Черноморд, как совершенно справедливо заметил в давешнем сне Рыбий Сын, как воровал девок, так и продолжает заниматься этим недобрым делом. И чего достиг он, Руслан-богатырь, за полгода, что скитается по всей Руси и даже за ее пределами? Ну, всяких разбойников поучил уму-разуму. Ну, в одиночку с вятичей дань взял. Вот намедни с древлянами сцепился, помог полянским пахарям. Друзей обрел, возлюбленную. И в то же время был часто бит, хотя всегда и выходил победителем. В ураган попадал, на змее катался, - чуть не спалил, ящерица летучая!
– один раз был даже убит. Русалок видел, с лешим разговаривал, со жряками дрался, а с бабой-ягой за здорово живешь за одним столом сиживал, ел-пил - и ничего, жив остался. И черноморд этот тоже пока еще жив. Какой-то шибко извилистый путь получается до этого колдуна. Зимой казалось: все так просто, пойди да возьми того колдуна за бороду. А вышло как? Да неплохо, в общем-то вышло.
Мила вышла из избы, села рядом, обняла.
– Что, плохо тебе?
– спросила участливо.
– Нет, все нормально. Не волнуйся, все будет хорошо.
– вымученно улыбнулся Руслан.
– Пойдем, там хозяйка еды сготовила.
– Пойдем.
– еле сдерживая рвущийся из груди стон, Руслан поднялся, опираясь на меч, пошатываясь, побрел вслед за Милой.
После завтрака Вакула привел какого-то сморщенного старичка, тот оказался местным лекарем-травником. Мила долго спорила с ним по поводу того, какими травами следует исцелять раненного в злой сече богатыря, ссылаясь на свой опыт врачевания Руслановых ран, дед усмехался в длинную белую бороду, но твердо стоял на своем. Наконец, Мила сдалась, и знахарь приступил к лечению.
Руслан сидел на завалинке в полудреме после стариковых отваров. К ранам его были приложены различные травы, весь торс, руки, ноги туго перетянуты чистыми тряпицами. Мила вышла, глянула на него, рассмеялась:
– Ты совсем как ряженый! Вот потеха-то! Кто б тебя сейчас видел, герой ты мой!
– Кому потеха, а кому не до смеха.
– пробурчал Руслан.
С дальнего конца деревни послышался шум, гомон, радостные крики. Этот шум все приближался, приближался, пока перед изумленным богатырем не предстала странная процессия: хорошо знакомый воин невысокого роста и, на первый взгляд, вполне скромного телосложения, и за ним - толпа смутно знакомых девок. Глаза и Руслана, и вновь прибывшего витязя округлились одновременно.