Оберегая Коннора
Шрифт:
Не отрывая взгляда от Гарри, он склонил голову.
– Это заклинание было проверкой, как и Проявитель врагов, мой вам рождественский подарок, а также пристальные взгляды прошлым вечером и не слишком вежливое обращение, которое я демонстрировал с того момента, как вы прибыли к нам. Каждый раз Вы отвечали, как будто Вы - сын двух чистокровных волшебников, к тому же воспитанный в духе самых древних магических традиций. Я полагал, что Вы поступите как сын грязнокровки. Простите меня за такое предположение.
Гарри хранил молчание, пока не стало ясно, что Люциус закончил свою маленькую речь.
Конечно, это тоже было испытание, оно продолжалось до сих пор. Если Гарри отреагирует на слово «грязнокровка», то подтвердит предположение Люциуса о том, что он не заслуживает извинений. Если он нападет на Люциуса, то нарушит законы гостеприимства, которые, строго говоря, еще не были нарушены. Такие проверки были позволительны в танце, и по большей части составляли саму сущность танца, а примененное заклинание не было ни оскорбительным, ни приносящим вред.
В моей памяти он искал информацию о сильных и слабых сторонах Коннора, - подумал Гарри.
– Это очень опасно.
Но Коннора здесь не было, а заклинание не нанесло Гарри никакого вреда: физического ли, эмоционального, магического, духовного или морального. И все последующие шаги, сделанные Люциусом, показали, что он не собирался извиняться за столь специфическое действие заклинания. Гарри должен ответить тем же, или отказаться от защиты законов гостеприимства.
Так что делай то, что должен. Выживай. Поступай так, чтобы смог вернуться после праздников обратно в Хогвартс, в Годрикову Впадину и к Коннору. И постарайся простить себя за то, что будешь вынужден сделать для этого.
Гарри снова посмотрел в глаза Люциусу и произнес:
– Мистер Малфой, я принимаю ваши извинения. Однако настаиваю на том, чтобы впредь вы спрашивали моего разрешения, прежде чем накладывать на меня чары. Я считаю себя сыном грязнокровки и чистокровного мага, которому посчастливилось получить полное чистокровное воспитание от отца и Сириуса Блэка.
– Он заметил судорогу отвращения, перекосившую на мгновение лицо Малфоя при упоминании Сириуса, но не позволил этому отвлечь себя.
– Я также брат Мальчика-Который-Выжил и только беспрецедентные гарантии безопасности позволили мне чувствовать себя комфортно в Малфой-мэноре. И любое отклонение от этих гарантий заставляет меня нервничать. Уверен, будучи чистокровным магом, вы меня поймете.
Долгое время Люциус изучал его. Гарри ждал. От него не укрылись ни гримаса отвращения, ни мерцание шока в этих холодных серых глаза, когда Гарри назвал свою мать грязнокровкой. Конечно, Люциусу были понятны его мотивы, ведь Гарри действовал как чистокровный...но он, должно быть, не ожидал, что Гарри решится это делать.
Гарри вздохнул. Коннор бы так не поступил. Он защищал бы честь семьи и гордо произнес бы имя матери. Я бы хотел сделать так же. И возможно, так и сделал бы, если бы хотел подвергнуть свою жизнь опасности.
Но я не могу. Моя жизнь не принадлежит мне. Она отдана Коннору. Вот что позволит мне выбраться отсюда и вернуться.
Наконец, Люциус кивнул, а затем расслабился
– Прошу вас, присаживайтесь, - сказал он, указывая на кресло перед камином.
– Клянусь, что единственные чары, наложенные на этот стул, способствуют его удобству.
Гарри кивнул, пробормотал «спасибо» и прошел к камину. Кресло с высокой спинкой было узким, жестким и высоким. Когда Гарри сел, его ноги не достали до пола, но он не обратил на это внимание. Если бы он пожаловался, то достигнутое преимущество перешло бы к Люциусу.
– Поскольку сегодня Рождество, думаю, глинтвейн будет уместен, - произнес Малфой и взмахнул палочкой. Прямо перед ними появились два кубка с напитком. Малфой предложил один кубок Гарри, затем расположился в таком же кресле напротив и склонил голову.
– Вы можете произнести тост, мистер Поттер.
Гарри не колебался ни секунды. Слишком долгие паузы в танцах также воспринимались как слабость.
– За то, чтобы выжить, - произнес он и сделал глоток. Глинтвейн неприятно обжег его гортань, и Гарри не смог удержаться от мысли, что напиток мог быть отравлен - хотя со стороны Люциуса было бы глупо отравить его сейчас, когда Гарри все еще находится под защитой древнего закона гостеприимства. Гарри был также сильно уверен в разумности и осторожности своего врага, как и в его способности отравить его, поэтому он сделал три полных глотка, прежде чем опустил кубок на колени. Напиток согрел его руки лучше, чем огонь, пылающий в камине.
Люциус пригубил свой. Глаза его не отрывались от Гарри. Мгновение спустя, он откинулся на спинку кресла и сказал:
– Я видел, что Вы обучались долго и упорно. Необычно наблюдать владение беспалочковой магией в столь юном волшебнике, не считая тех сложных и важных заклинаний, что Вы изучили. Скажите мне, мистер Поттер, зачем вам это? Ведь Вы всего лишь брат Мальчика-Который-Выжил. Темный Лорд пал. У Вас есть родители и наставники, которые поддерживают Вас. Даже у моего сына, хотя я и воспитываю его жестче в некотором отношении, впереди еще достаточно много времени, чтобы познать глубины своей магии.
Гарри сохранял бесстрастное выражение лица. Если Люциус не желает обсуждать способ, которым он получил эти воспоминания, то и он не станет.
– Я не верю в почивание на лаврах, мистер Малфой, - ответил Гарри и сделал еще один глоток глинтвейна.
– Я верю, что однажды Темный Лорд возродится. И все мы должны быть готовы встретиться с ним, когда это случится.
– Ах, - тихо сказал Люциус.
– Значит ваш брат, Мальчик-Который-Выжил, занимается по такой же интенсивной программе?
Каждый раз, когда Малфой произносил имя Коннора, Гарри чувствовал, будто его внутренности режут тупым ножом. Но он успешно с этим справлялся. В этих танцах он был еще слабым партнером. Он должен обороняться, чтобы вернуться и защищать Коннора. И, добавил он про себя, Люциус не может доподлинно знать, что Коннора воспитывали иначе. Он увидел недостаточно воспоминаний, чтобы сделать такой вывод.
– Его образование схоже с моим, - решил ответить Гарри.
Глаза Люциуса снова вспыхнули, хотя Гарри не смог распознать эмоции, которые они выражали. Люциус сделал глоток. Гарри тоже.