Обернись!.. Часть третья
Шрифт:
И снова у меня не вышло вести себя прилично, язык срабатывал быстрее, чем воспитание.
– Не совсем? Это очень мягко сказано!
– От него исходит странная аура, я знаю. Но это необходимо. Тебе придется какое-то время носить его, потому что Аршанс очень изменился…
– Опять? Ну, если надо, значит, надо. Побуду еще Черной Невестой.
Выражение глаз Ребекки Ивановны стало на растерянно-непонимающим.
– Опять? Ты знаешь, что оно делает? Но как? Здесь это не работает.
– Но в Аршансе-то работает. А как оно работает, Ребекка Ивановна, ой, Орбикаэлли-а-ша?
– Младшие?
– Фаарр, Ваади. Ребе… Орбикаэлли-а-ша, Вы можете…
– Подожди, девочка. Ты уже была в Аршансе? Не тогда, в Мрачные дни, сейчас?
Теперь и я смотрела на нее растерянно и непонимающе.
– Ну да. Я вчера только сюда вернулась. Я ничего не понимаю… Вы этого не знаете? Но Вы же сами звонили Зинке, мне. И сказали все ей рассказать. Потом сказали сюда приехать. Мы приехали. Она и дядя Дима в машине ждут, а я…
– Амари, помолчи минуту.
Знакомая картина: разговор без звука и собеседника, прямая линия с кем-то из Высших. А эльфийская королева в гневе – это ой! Но как же они похожи с Алдаром! Просто до слез. Хочу в Аршанс, к нему, к Тайрину, к Младшим…
– Да, девочка, признаться, это несколько неожиданно, – королева вернулась к общению со мной, от ее растерянности не осталось следа, в глазах поселились задумчивость и грусть. – Все должно было быть совершенно не так. Ты каким-то невероятным образом умудрилась спутать все планы.
– Я? Я ничего не делала!
– Зачем тебе на Озере понадобилось платье? – кажется, мою эпопею ей уже изложили в общих чертах, от меня требовались лишь объяснения и детали.
– Я его утопить хотела.
– Утопить вместе с собой? Амари, для эльфов неприемлемо даже помышлять о лишении себя жизни.
– Я тогда не знала, что я эльф. Я и сейчас не эльф. Не эльфийка. Снаружи, по крайней мере. И что я – Амарриэлли, тоже не знала. Просто не хотела, чтобы оно напоминало, что у меня не та свадьба не с тем и не в этом платье. Вот и… А дальше все само получилось. Хотела посмотреть последний раз на себя, упала, а там вода и рыба, а Озеро меня выбросило, оно все время меня выбрасывает, еще и пинается, тропа так же сначала пиналась, а теперь только если долго, а Озеро всегда. Вот. А на берегу меня селяне испугались и Младшие пришли. Ну, Фаарр и Ваади, только сначала Ваади, а Фаарра он потом сам позвал. И они… А как должно было быть?
Не знаю, что можно было разобрать в моем сумбуре, складно изъясняться у меня и в спокойном состоянии не очень получалось, а уж на нервах… Но слушала королева внимательно и ответила мягко:
– В обратном порядке. Сначала воспоминания, потом Аршанс. У тебя должен был быть свободный выбор, право принять взвешенное решение, зная, что ждет впереди.
– И Вы бы мне все рассказали?
– Не все. Многого я сама не знаю. Но хотя бы о твоих способностях, чтобы не стали шоком, об особенностях платья, направила к Пророчеству, еще кое-что.
В глазах ее мелькнуло то выражение, что бывает у Алдара, когда он собирается признать себя ответственным за все на свете. Срочно поспешила успокоить:
– Пророчество мы прочитали,
– Не совсем тебя поняла. Как обычно. Ах, да! Этого ты не вспомнила, верно?
– Не-а.
– И Дар не напомнил, не научил? – она удивилась и тут же заволновалась. – Подожди, вы с Даром успели встретиться?
– Успели. И встретиться, – сморгнула не замедлившие явиться слезы. – И расстаться. И мне нужно назад!
– Амари, скажи мне, девочка, до какого этапа Пророчества вы дошли? – в вопросе, вдруг, скользнули нотки уже не грусти, тоски, и меня захлестнуло предчувствием чего-то недоброго. –Можешь не отвечать. Раз ты здесь… Алдариэль не вспомнил тебя, да, Амари?
– Вспомнил? А он и не забывал. Только он помнит ту Амарриэлли, настоящую, а не эту, в человеческой обертке.
– Извини, неверно выразилась. Он тебя не узнал. Так?
– А это возможно? – я просто поразилась такому предположению. – Как Вы себе представляете такое? Вот сами скажите, кто поверит в то, что внутри Маши Ольховской живет Амарриэлли Ольшаэн?
– Амарриэлли Ашаториэн.
– Что? А, да. Не успела привыкнуть. Так смогли бы? Я сама это до сих пор не могу понять. Как? И никто не сможет, ни Младшие, ни Тайрин. Тайрин даже за Гранью меня две видел. Вот как это?
– Где тебя видел Тайриниэль? Амари, ты сказала за Гранью?
В который раз несдержанный язык меня подвел. Да еще так, что не выкрутиться, только объяснять теперь.
– Так получилось. Но это я тоже не понимаю. Флэр… Флэарри сказала, что я туда не дошла, что это только дорога, а Алдар и Тайрин говорят, что дождь идет только за Гранью. Вот и получается, что ничего не ясно. Ладно, это я у Флэарри спрошу, если не забуду. А саму Грань я не помню, ребята считают, что Великие мне ее из памяти убрали, чтобы никому не рассказала сдуру. Но…
– Подожди, девочка моя, не так быстро. Как получилось, что ты оказалась за Гранью? Этого не должно было случиться.
– Я с Тайрином поменялась. Великие согласились и вернули его. А потом вернули меня. И знаете, – сама не поняла, защищала ли Алдариэля от несуществующих обвинений, гордилась тем, какой он, или доказывала что-то самой себе. – Может Алдар и не узнал во мне Амарриэлли, но и Арри не была ему безразлична. Он меня и тогда спасал, и по тропам со мной три дня бегал, чтобы Моринда меня не нашла, и в Стамбрю защищал, и на Озере собой закрывал, и… – и меня накрыло запоздалым озарением, кошмарным до все-таки прорвавшихся слез. – Ой, мамочки! Бли-ин! Он меня два раза по два раза терял! Вот же… Один раз меня на Озере и меня на Озере, второй раз, меня, когда с Тайрином, и меня на Озере. Вот как это можно? За что с ним так? Вы представляете, что он чувствует? Разве можно так жестоко?