Обещал жениться
Шрифт:
За Читой, ближе к Улан-Удэ, к нам какой-то мужичонка пристал. Отощал совсем, ослаб. Всех боится – милиция его разыскивает. Он с двумя подельниками золото нелегально мыл. Тридцать килограмм в слитках выносили они на себе, когда поняли, что за ними идёт охота. С вертолёта их увидели, и стали сверху стрелять. Двоих его товарищей ранили или убили – он не знает, убежал, а мешок с золотом там остался… С ним бы ему было не уйти… Мужика мы подкормили, потом он ночью сбежал, и какие были запасы продуктовые – забрал с собой, украл.
Тяжелее всего мосты
Мимо Байкала на товарном поезде проехали. Потом, за Иркутском, опять пешком по лесам. В одном месте чуть не сгорели в лесном пожаре – в болоте отсиделись. Да там же чуть и не утонули. Хорошая у меня жена, проверенная! Уже пятнадцать лет вместе! – хвалит мой собеседник жену. А я, глядя на него, думаю: какая там хорошая, если ума тебе не смогла дать? Видно же, что не работник, пьяница, рот пустой – только внизу шесть зубов торчит.
– А какая у тебя специальность?
– Я – машинист портового крана. Классный! Даже без стропальщиков мог груз зацеплять – плиты, контейнеры поднимать, переставлять, загружать. Когда наш начальник поехал в Москву – его пригласили туда на работу – звал меня. Обещал и место, и квартиру со временем. Да я, дурак, не поехал… Жалею теперь.
– Ну, а дети у вас есть?
– Есть. Сын.
– Школу-то закончил?
– Шесть классов, ему четырнадцать лет. В интернате здесь, в Петропавловске, воспитывался, – неохотно отвечает Володя.
– А сейчас где?
– В тюрьме, ребёнка убил. Второй суд прошёл – не выпускают, – Володя заплакал. – Тяжело он нам дался, – и показал жестом, что жене делали кесарево сечение.
– А что же вы его в интернат сдали, раз так любите?
– У нас в Затоне же школы нет, многие так делают! Вот как стали судиться, так стали и нас самих проверять с женой. Тогда только и узнали мы, что мать жены ещё два года назад умерла там, в Могоче, у неё на родине! А сына как жалко!..
– Как же получилось, что он убил?
– Да с ним в комнате мальчик жил, пьющие родители сдали. Стал он ночью храпеть, спать не даёт нашему. Вот наш встал, взял двумя за горло, да и сжал. И тихо стало… Он даже и не понял, что задушил. Лёг и уснул…
Торговля наша стала подходить к концу, праздничное богослужение закончилось. Володя сбегал в магазин, купил бутылку водки – подарок для жены, просила:
– Вот одна теперь радость в жизни: жена хорошая, Люба. Удачно я женился!
Через три года стороной узнала, что Володя с Любой на ближайшей к Петропавловску станции Затон, действительно, живут. А сын их умер ещё пару лет назад… Обстоятельства пока мне неизвестны…
Дело было в Пенькове
«Гость в доме пробудет недолго, а увидит много»
Лето нынче хорошее, грибное – не то, что в прошлом году! За грибами в лес только ленивые не ходят. Даже и от города-то далеко отъезжать не приходится. Доехала и я до ближайшей деревеньки Пеньково за двадцать минут, и за три часа набрала полных две корзины подберёзовиков – один к одному! Когда подошла к автобусной остановке, оказалось, что следующий автобус в город пойдёт через полтора часа. Жара, пить хочется, до магазина далеко, колонок не видать. Обратилась к проходящей мимо женщине – не даст ли стакана воды? Она пригласила за собой.
Беспечно оставив свои корзины на остановке, пошла за ней. Дом её оказался недалеко. Она достала из колодца свежей воды и подала мне в ковше. Я с наслаждением неторопливо пила ледяную воду, и с любопытством осматривала усадьбу. Огород был неухоженный – плохо обработанная земля, несколько жалких грядок не обещали хорошего урожая; куча распиленных, но не расколотых потемневших поленьев лежала, видно, уже не первый год. Забор осел, крыша сарая провалилась, а дверь его висела на одной петле.
– Курочки-то у вас есть? – спросила я.
– Зачем? Сейчас их невыгодно держать! – ответила хозяйка. – В магазине яйца покупаем!
– А молоко, мясо где берёте?
– Молоко иногда у соседей покупаем, а за мясом в город ездим!
Из дома во двор вышел подвыпивший мужчина в майке и наколках, и предложил жене напоить меня чаем. Та не возражала, пригласила меня в дом. Торопиться было некуда, из любопытства я вошла и села за стол. На столе в сковороде стояла холодная жареная картошка в застывшем жире, и недопитая бутылка водки. Мне налили стакан чаю, подвинули сахар, а муж продолжил возлияние – налил себе и выпил водки. Жена вышла. Надо было что-то говорить.
– А вы в тюрьме сидели! – не нашла я ничего умнее для беседы.
– Сидел! Все хорошие люди там перебывали, – не стал отнекиваться хозяин. Я пила чай, мы беседовали, женщина возилась по хозяйству. С улицы вошёл и прошёл в другую комнату молодой человек – невысокий и невзрачный, обыкновенный деревенский парень, сын хозяев. Я выпила чай, поблагодарила, и вышла во двор.
По двору слонялся другой парень. Видно было, что он не знает, чем заняться. Попробовал колоть дрова, но тупой заржавевший топор никуда не годился и он бросил свои попытки. Что-то у него было неладное с ногами:
– Мам, там кино не началось? – крикнул он, и поспешил к телевизору. Хозяйка проводила меня до покосившейся калитки:
– У меня три сына. Двух вы видели, а старшему уже под сорок. Спит, наклюкался вместе с отцом. Вот представьте: три сына, и все неженаты! Четыре мужика в доме, и я – одна! Помыть, постирать, убрать, сварить – и всё на мне! Даже в огороде не хотят помочь, и при этом никто не работает! Устала я, замучилась!
– Да как же вы живёте? И почему не работают?
– А какая в деревне работа?