Обещал жениться
Шрифт:
После того, как соседа выпустили из психо-невро-диспансера, он поехал в Москву показаться светилам медицины – как вылечиться окончательно? Пусть объяснят, что с ним! После соответствующих анализов ему и объяснили, что помочь ему невозможно, так как его мать с отцом – близкие родственники, генетическая мутация, что не лечится. Медицина бессильна… Приехав домой, он обратился к матери:
– Мама, что это мне в Москве сказали? Вы с отцом – родственники?!.
– Да, твой отец – мой двоюродный брат…
Только тогда он поверил, что это – на всю жизнь. И приговорил себя к смерти… за грехи родителей.
Ещё мне соседка объяснила, что от генетического заболевания так рано умерла его сестра Вера – в тридцать два года, оставив двух маленьких дочерей и мужа. Я вспомнила: когда десять лет назад мы только вселялись в свой дом в этом проезде, нам навстречу попалась траурная церемония – хоронили молодую женщину. Трогательно было видеть двух маленьких сироток четырёх и шести лет, и маникюр на ногтях усопшей – несколько дней назад она его делала сама, вероятно, не предполагая печальной кончины…
– А другой сестре Алексея, Нине, которая живёт во второй половине дома, врачи объяснили, что замужество и её может привести к ранней смерти – все эти нагрузки на организм в виде родов, абортов и прочего могут нарушить хрупкое равновесие жизненных циклов её организма.
С Ниной мы были в хороших отношениях. Я всё приставала к ней, почему она не выходит замуж? Ведь у неё такие возможности – она работает в аэропорту! Чего ей стоит лётчика «захомутать»?
– Что ты! Лётчики такие мелочные! Я работаю на кассе в столовой. Однажды мелкая монета у клиента выпала из его рук и закатилась под решётку. Так лётчик этот и меня, и кассу своротил, чтобы её достать! Лётчик? Ни за что!
Соседи молчали, а я опять долго не догадывалась, что молоденький, едва подросший сосед из второй половины моего же дома, Женька, «крутит» любовь со зрелой Ниной, которая его намного старше.
Прошло много лет с тех событий. Я давно сменила место жительства, и редко вижу бывших соседей. В прошедший Первомай увидела на центральной улице какого-то знакомого, и не сразу поняла, кто это? Потом меня осенило – так это же Алексей! Живой! Надо сходить, узнать, как там, в проезде, складывается жизнь? Ведь прошло ни много, ни мало – двадцать пять лет!
Через несколько дней я осуществила своё намерение. В проезде всё очень изменилось – появились красивые коттеджи, но несколько домов сохранилось. Нина меня приняла хорошо. Она отлично выглядела и по-прежнему была не замужем. В доме жила с семьёй одна из тех племянниц, которые в своё время остались без матери – ведь им принадлежала треть родительского дома… Их вырастила бабушка и… интернат. Другая племяшка жила с мужем в Германии и тоже имела детей.
С Алексеем они обе – и сестра, и племянница, в натянутых отношениях – он по-прежнему не может простить сестре, что она его сдавала в психбольницу (может быть, не всегда обоснованно), и делала усилия завладеть всем домом. Живёт он в другом городе и изредка приезжает, чтобы получить в сберкассе накопившуюся
А ещё в связи с этой историей мне вспоминается биография великого учёного – Чарльза Дарвина. Быть семи пядей во лбу, изучать генетику по внутривидовому скрещиванию животных и растений, не по слухам знать, что потомство близких родственников мало жизнеспособно, и – жениться на собственной кузине!
Большая любовь? Но Дарвин много лет откладывал женитьбу. Это произошло, когда невесте было уже тридцать шесть лет… Однако, они успели родить много детей. Кто-то умирал сразу, кто-то позже, кто-то казался здоровым, а были двое инвалидов, больных конкретно генетическими заболеваниями… На что обрёк учёный своих детей? Случайно этого быть не могло. Значит – эксперимент?
ПОСЛЕДСТВИЯ ИНЦЕСТА ОН ИЗУЧАЛ НА СОБСТВЕННЫХ ДЕТЯХ???
Женская логика
«У бога палок много!»
Сидим в очереди к терапевту в поликлинике. Нудно тянется время. Наконец, и моя очередь подходит. Но тут появляются двое – мужчина и женщина. Странная пара! Оба синие – мужчина от наколок, женщина от синяков. Молодая женщина в меру полна, хорошо одета. Синяки из-под глаз сползли на нос, который, видно, когда-то был перебит…
На мужчину страшно смотреть – бурно вздымается грудная клетка, но в лёгкие воздуха попадает мало, и он задыхается. Глаза провалились, лицо обтянуто кожей, резко обозначая всю его костную структуру. Он заметно старше женщины. Типичный туберкулёзник!
– Мы по ЦИТу! – сообщила женщина, что, по-видимому, обозначало, что у них есть право пройти без очереди. Срочность обращения к врачу была очевидна, и мы не возражали.
Они зашли. Оказалось, им в другой кабинет. Вышли. Мужчина отошёл в сторону и присел на корточки – видно было, что это для него привычная поза. Так сидят заключённые на тюрьмах в ожидании переклички. А ведь рядом стоял пустой диванчик! Женщина же суетливо бегала по кабинетам с документами в руках.
Из одного кабинета следом за ней выскочила врач:
– Срочно, срочно его в больницу! Прямо отсюда! Немедленно! На такси!
– Да, да! – согласилась женщина, и побежала ловить такси. Мужчина поднялся и медленно пошёл следом. С лестницы он спускался, держась за перила обеими руками. Спустившись на один пролёт, снова присел – дальше он идти не мог. Подбежала снизу его спутница, и стала ему помогать дойти до машины. Видно было, как она озабочена и как хочет его спасти…
Чтобы он снова попытался её убить?
Вот она – женская логика!
Я улучила момент, спросила у женщины, где она работает. Она назвала парикмахерскую. Позже я найду её там через несколько лет, чтобы, как я думала, узнать, что мужа давно нет. Нет, есть! Он жив, и она по-прежнему его спасает.
А он по-прежнему её… убивает.
Высокий инстинкт
«Глаза матери слепы»
– Люба, ты не могла бы ко мне приехать? – услышала я по телефону. – Мне нужна твоя помощь!