Обещала мамке назвать Настенькой
Шрифт:
Настроение у женщины было превосходное, она чувствовала себя счастливой. Ей казалось, она летает - не ходит. Такие же мысли посещали и старую её подругу Таисию Ивановну, когда она глядела на Раю. Но иногда на лицо молодой женщины набегала тень: она вспоминала недавнюю смерть Леры. Рая всё-таки чувствовала какую-то вину, может, то, что мало прошло времени со дня смерти первой жены Алексея. Поэтому, наверно, до сих пор она боялась встречи не только с Екатериной Гавриловной, но и с Юлией Семёновной и Леонидом Матвеевичем. Ещё больше мрачнела Раиса, думая о детях, которых
Коррективы жизни.
К концу подходил учебный год. Летом Алексей и Рая решили оформить отношения - расписаться в загсе - и вместе поехать на юг, к Любаше. Потом навестить в Санкт-Петербурге Андрюшу с его семьей. На обратном пути остановиться в Москве. Там она, Рая, пойдёт к врачам, и если там никаких надежд на рождение своего ребенка не будет, то вместе с Лешей пойдут в детдом. Ребёнок им нужен. Без ребенка - это не семья. Так хочется понянчить малыша. Однако жизнь внесла свои коррективы.
У Раи разболелся, как она думала, желудок. Бок давно побаливал, а тут ещё началась и рвота, и температура. Железнодорожная больница была рядом, испуганный Алексей отвёл туда жену.
– - Аппендицит, - сказал дежурный врач.
И Раису с ходу увезли на операцию. Алексей нарезал круги, не уходя далеко. Вспоминал ту ночь, когда умерли Лера и ребёнок, молился Богу, да-да, молился. Всё прошло благополучно. Женщину вскоре повезли в палату. Алексей бросился к ней.
– - Иди спать, - слабым голосом приказала Рая, быстро пришедшая в себя после наркоза.
– Мне сейчас не до тебя. Завтра тоже не приходи. Начну вставать на ноги, тогда и навестишь. Нечего на меня такую смотреть.
– - В самом деле, не мешались бы вы здесь, - подтвердил дежурный врач.
– Операция прошла успешно. Вашей жене сейчас покой нужен. Есть ей нельзя будет еще трое суток, пить тоже.
Но Алексей не отставал, шел до палаты. Там он сидел и держал спящую жену за руку. Соседка по палате тихо сказала мужчине:
– - Идите, идите домой. Ночь давно на дворе. Вы устали. И жена толком не спит из-за вас. Вы не переживайте, что надо, я подам, сделаю. И санитарки здесь хорошие.
– - Иди, Алёшенька, иди, родной мой, - ещё раз устало и ласково проговорила Рая, тут же открывшая глаза, - и завтра работу не пропускай. А я отдохну, посплю. Ты придешь ко мне, а я уже на ногах. Так хорошо, у меня ничего не болит.
И мужчина послушался.
Утром, у дверей подъезда, его поджидала Юлия Семёновна.
– - Что же ты, Лёшенька, нас перестал за родных считать. Почему ничего не сказал?
– обратилась к нему с упреком пожилая женщина.
– - Так ночь же была, вы спали, - стал оправдываться мужчина..
– - А утром сегодня?
– - Да там всё благополучно, - Алексей виновато опустил голову.
– - Можно мне Раю будет навестить?
– робко спросила бывшая теща.
– - Можно, - согласился Алексей, - только сегодня не стоит. Ей есть ещё ничего нельзя.
– - Да я сама разберусь, что можно, что нельзя.
– - Ну так сходите, -
– - Она не хочет нас видеть?
– насторожилась пожилая женщина.
– - Нет, скорее, боится.
– - Это ничего. Я в долгу перед ней. Она со мной была у Лерочки в больнице, когда вас не было, - и Юлия Семёновна расплакалась.
– - Не плачьте, Юлия Семёновна, скажите лучше: вы меня осуждаете, что я так быстро сошелся с Раей?
– - Бог с тобой, Лёша, разве можно за счастье осуждать. Нас только не забывай. Ты у нас один остался. Ты и Екатерина Гавриловна. Других родственников нет.
– - Спасибо, Юлия Семеновна, - ответил мужчина, - и обязательно навестите Раю.
Пожилая женщина облегчённо вздохнула.
Когда после обеда Юлия Семеновна пришла навестить Раису, та, преодолевая слабость, сидела возле плачущего малыша лет трёх. Соседку выписали утром.
– - Не плачь, маленький, - говорила Раиса, гладя рыжую головку некрасивого худенького мальчика лет трех, - скоро перестанет болеть животик, покушать можно будет, я тебе йогурта куплю, бананов. Ты любишь бананы? Ну что ты молчишь? Плачешь только.
Мальчик перестал плакать, улыбнулся большим своим ртом и сказал:
– - Мама, - а глаза у него были хоть и косые, но красивые, большие, строгие и грустные. Он с каким-то непонятным для Раи чувством смотрел на неё.
Рая повторила:
– - Мама, - две слезинки сбежали по бледным щекам молодой женщины.
Ребёнка привезла ночью скорая, у него тоже был аппендицит, его прооперировали, наркоз прошёл, малыш плакал то ли от боли, то ли от испуга. Рая гладила его по головке, успокаивала. Детского отделения в железнодорожной больнице не было. Вот и сидела Рая, несмотря на запреты, рядом с ребёнком. Пришедшая Юлия Семёновна заставила лечь женщину, сама села возле мальчика, взяла его худенькую ручку в свою ласковую большую руку. Серёжа, так звали малыша, затих, долго смотрел на новую тётю, а потом сказал:
– - Мама.
Ребёнок был из детского дома. Он всех чужих женщин звал мамами. Юлия Семеновна сдержала слезы. Когда-то она выбрала в приюте самую красивую девочку. А таких некрасивых, как этот малыш, никто не брал. А они тоже с надеждой смотрели на приходящих чужих теть. Ночью, лёжа без сна, немолодая уже женщина без конца вспоминала слово, произнесенное малышом, некрасивым, рыжим, с большим ртом и косыми глазками.
– - Мама.
Потихоньку, чтоб не слышал муж, Юлия Семёновна встала, ушла на кухню и заплакала.
– - Мама, - сказал ей сегодня чужой некрасивый мальчик.
Она не знала, что Раю он тоже называл мамой. Детдомовские дети часть всех женщин, от которых видели ласку, звали мамами.
Все дни Раю кто-нибудь навещал, каждую свободную минуту бежал сюда и Алексей. Пришли коллеги по работе, ученики, и каждый нёс еду. Появившиеся новые соседки по палате, две полные женщины, шутливо жаловались:
– - Мы еле вдвоем съедаем, что ей приносят.
И конечно, всевозможные сладости несли Серёже. Тот ласково обнимал каждую женщину и говорил единственное слово: