Обещание любви

Липкан Елена

Сколько еще унижений ей предстоит перенести! Слезы текли сами по себе, всхлипы становились сильнее и сильнее.

Велорий свесился с кровати над ней.

– Эй! Не разводи сырость, – Харламов не знал, что делать. Видимо, он переборщил.

Она сама была виновата, именно она превратила последние сутки в кошмар. Если бы она не была такой упрямой и дерзкой, то Виктория не задумала подобное, а он бы не испытал такого страха, от которого весь покрылся липким потом ужаса. Ему пришлось тащить ее на себе и раздевать. Никогда раньше его руки не дрожали, когда он снимал

одежду со своих любовниц. А у Бестужевой было удивительно красиво сложенное тело, любой бы не смог удержаться от такого соблазна. Он не мог спать, когда она ворочалась во сне, постоянно перекатываясь и прижимаясь к нему. Хоть он и сказал, что они вместе спали, но когда его руки сами потянулись к ее груди, он пулей выскочил из комнаты и только утром пришел, чтобы разбудить ее. Но не смог! Когда она спала, то было похожа на чистого, невинного ангела: рыжие кудри, разбросанные по подушке вокруг головы, словно нимб, приоткрытый припухший рот и мерно вздымающая обнаженная грудь – как он мог разбудить ее и лишиться такой красоты?

Велорий подождал, пока она успокоится. Всхлипы затихли.

– Прости, не мог бы ты выйти на минуту, чтобы дать мне одеться, – попросила Оля хрипловатым голосом.

– Я и так уже все видел, – равнодушно ответил он и вышел из комнаты, а Оле захотелось еще сильнее разрыдаться. Платье оказалось на стуле, аккуратно сложенное, а рядом стояли босоножки. Она осмотрела чисто прибранную комнату. Велорий заботился о своих вещах, друзьях и даже о ней, несмотря на то, что не переносил ее.

Харламов готовил завтрак, когда она появилась, одетая в слегка испачканное платье.

– Что ты скажешь матери по поводу синяков на лице? – спросил он.

– Что напилась и подралась.

– Думаешь, она тебе поверит?

– У нее нет причин мне не верить, притом, это почти правда, – безразлично пожала девушка плечами.

– Садись, позавтракаем.

– Велорий, прости, что испортила тебе выпускной.

Харламов ничего не ответил, только пристально сверлил ее взглядом.

– Из-за меня ты поссорился со своей девушкой, – продолжала Оля.

– Я и так собирался с ней расстаться, – сразу ответил он. – В университете куча симпатичных девчонок, с этим проблем никогда не было.

«Опять девчонки! Да он хоть минуту может не думать о них!» – рассердилась Оля.

Все ее переживания сменило раздражение.

– Щелкнешь пальцами, и они встанут в очередь, – съязвила девушка. – Прям разбежались.

– Ты ревнуешь?

– Нет, – крикнула Оля, не замечая, как ловко он переменил тему и заставил ее забыть о своих переживаниях. – Ты самый настоящий бабник! Они не знают, что ты двуличный, грубый… и я вообще не понимаю, что они находят в тебе!

– Правда, не понимаешь? – нагло ухмыльнулся он.

Оля покраснела. Он вечно выводил ее из себя, и она начинала городить что попало, противореча своим словам и чувствам. Ей прекрасно было известно, за что Харламов нравился, и только с ней он был по-настоящему гадким мальчишкой.

– Ты самый, самый… – Оля сжала кулачки, понимая,

что он снова дразнит ее.

– Самый… – подсказал он ей.

– Не торопи меня, – визгнула девушка. – Я прекрасно знаю, что хочу сказать.

– Пока ты со своим интеллектом сообразишь, что сказать, то мой завтрак остынет, – он выжидающе взглянул на нее и с издевательской улыбкой добавил. – Сестричка.

Оля фыркнула и выбежала из квартиры. Топая, как слон, она поднялась на свой этаж и ключом открыла дверной замок. Как только она толкнула дверь, то увидела обнимающуюся парочку, целующуюся, словно в медовый месяц.

Они были так увлечены, что даже не обратили на нее внимание, когда она, покраснев как помидор, промчалась мимо них, громко хлопнув дверью.

– Что это было, милый? – удивленно спросила Любовь Бестужева.

– Не отвлекайся дорогая, – прошептал Костя и его шаловливая рука нырнула за вырез ее шелкового халатика.

Глава 7

Дом, который купил Константин Васильевич, находился в том же районе. Оле стало чуть дальше добираться до школы, но ее это не беспокоило. Бестужеву больше волновало, как она сможет жить вместе с так называемым «старшим братиком».

– Мама, когда вы его купили? – прямо в лоб спросила девушка, едва переступив порог нового дома.

Стильная мебель, блеск паркета и плитки – об уюте нового гнездышка.

Мама оставила без ответа ее вопрос и попыталась перевести разговор на другую тему. Велорий плюхнулся на диван в гостиной и включил телевизор, который занимал полстены. Он уже чувствовал себя здесь как дома.

– Лорик, ты уже был здесь? – спросила Оля, видя полное отсутствие эмоций на его лице.

– Естественно, – он даже не оторвал глаз от экрана. – Я помогал отцу с покупкой и ремонтом дома.

– Почему я все узнаю последней!

– Участь у тебя такая. Кстати, твоя комната рядом с моей.

– Ну, уж нет, моя комната будет как можно дальше от тебя, – буркнула Оля, сильно раздраженная.

– Ну-ну, – лениво потягиваясь на диване, улыбнулся он.

Оля стала с любопытством осматривать двухэтажный дом, в котором ей придется жить вместе с настоящим дьяволенком. Несмотря на обиду и раздражение, что она узнала все последней, Бестужева не могла не заметить оригинальный и безупречный вкус дизайнера. На первом этаже была огромная гостиная, где, собственно, и расселся Велорий, щелкая пультом от телевизора; через арку в полукруглом выступе разместилась современная кухня, а по коридору правее находились спальня, ванная и туалет.

Девушка резво взбежала по лестнице на второй этаж. Здесь было всего две комнаты, душ и туалет. Нетрудно было догадаться, чьи это спальни. Оля открыла первую дверь и попала в светлую, явно девичью комнату. Из нее можно было выйти на балкон, что она и сделала – из широкой террасы, выходящей во двор дома, открывался вид на зеленая лужайку, по краю которой возвышались стройные кипарисы. Оля подняла голову к солнцу и зажмурилась от удовольствия. Это, несомненно, станет ее самым любимым местом: она сможет здесь загорать, рисовать или просто пить чай.