Обещание Метеора. Прозрение
Шрифт:
– Отличная мысль!
– Криворот отряхнулся, радуясь тому, что его брат снова повеселел. Пару месяцев назад Желудь вдруг резко изменился - стал задумчивым и рассеянным, все чаще отмалчивался, а на расспросы брата только вздыхал и огрызался. Криворот не на шутку тревожился за брата и вновь стал подозревать, что странное поведение Желудя имеет какое-то отношение к Синегривке. Но теперь Желудь вновь стал самим собой, и с такой готовностью исполнял любые поручения, что у Криворота отлегло от сердца.
Пачкун пробежал к палатке старейшин, неся
– Это для Трещотки?
– спросил Криворот. Старая кошка вот уже несколько дней кашляла без перерыва.
Пачкун кивнул, не разжимая зубов. Криворот пошел за ним и протиснулся в палатку старейшин.
– Привет, Ежевичинка, - кивнул он целительнице, сидевшей над Трещоткой.
– Как она?
Трещотка сердито сверкнула на него глазами из сумрака.
– Она, к твоему сведению, пока не оглохла, да и язык у нее тоже не отсох!
– просипела она.
Бурьяноусый закатил глаза.
– К сожалению, насчет языка она права, - прошептал он и еще тише добавил: - А я-то, рыбоголовый, надеялся, что после смерти Плавника в палатке будет хоть немного потише!
Криворот посмотрел на два пустых гнездышка, сиротливо стоявших у выхода. Мокрые подстилки до сих пор хранили слабые запахи Ракушечника и Плавника. Криворот подсел к Трещотке.
Ежевичинка посыпала сырой пол палатки какими-то сухими травами.
– Все мокрое, - в отчаянии прошептала она.
– Кругом лужи! Как же тут не быть кашлю, в такую-то сырость?
Словно в подтверждении ее слов Трещотка зашлась в приступе лающего кашля. Бурьяноусый прижал уши.
– Когда она не болтает, она выводит меня из себя своим кашлем!
Трещотка с усилием сглотнула.
– Старый ты рыбоголовый ворчун, - прохрипела она.
– Ведь я знаю, что ты будешь скучать, когда я уйду.
– Никуда ты не уйдешь, - твердо отрезала Ежевичинка, закончив крошить травы. Она лапкой придвинула кучку под нос Трещотки.
– Вот, съешь. Это от боли в горле.
– Целительница вскинула глаза на Криворота.
– Я послала Колокольчика, Лягушатника и Пушистую принести сухого мха, но одному Звездному племени известно, где они его найдут в такую погоду!
Пачкун склонил голову к плечу.
– Может, попросить Грозовых котов поделиться с нами мхом?
– предложил он.
– У них в лесу много укромных местечек, к тому же Грозовое племя у нас в долгу. Мы без боя уступили им Нагретые камни.
– Не хватало только умолять их!
– взорвался Бурьяноусый.
– Грозовые коты и так считают нас слабаками! Это только такие чудаки, как ты, до сих пор верят, будто кругом царит дружба да благородство! Как бы не так. Проявил слабость - жди, когда тебя по уши в грязь втопчут. К тому же из-за этой проклятой сырости мы так ослабли, что скоро и мальков не сможем одолеть, не то что этих блохастых белколовов!
Трещотка с отвращением жевала травы.
– Он такой злющий стал из-за дождей, просто ужас, - прошамкала она, кивая на своего соседа.
– Ворчит да скрипит целыми
– Она задумалась, шевеля усами.
– А вот когда я еще была молодой, наши воины ходили в большую палатку к Двуногим и брали оттуда сухую траву, - вдруг сказала старая кошка.
– В какую большую палатку?
– переспросил Криворот, с тревогой покосившись на Ежевичинку. Может, из-за холодов и сырости старуха совсем выжила из ума?
– А в такую, где Двуногие сухую траву хранят, - сердито проворчала старая кошка, взмахнув мокрым хвостом.
– Там еще шавка жила, мерзкая такая, черная с белым. Та еще была негодница, вечно тявкала. Она еще как-то на меня напала, помнишь, старик?
– Как не помнить, - пробурчал Бурьяноусый.
– Она еще очень удивилась, когда ты развернулась, да как следует прочесала ее когтями по морде! То-то смеху было!
– Точно!
– зашлась смехом Трещотка. Она заметно повеселела, даже глаза у нее просветлели.
– Хороший я задала ей урок, больше она не мешала нам там охотиться.
Бурьяноусый поглубже подвернул под себя лапы, распушил мокрую шерсть.
– А почему ты вспомнила о той палатке? Неужто захотела на мышей поохотиться?
– с улыбкой спросил он.
– Какие мыши, лягухоголовый ты дурень!
– махнула на него хвостом Трещотка.
– Сказано же тебе - в той палатке Двуногие хранят сухую траву. Коли пойти туда, да натаскать той травы, мы бы все спали на сухих подстилках! И мох никакой не понадобится, какой от него прок, когда он воду впитывает, что твой песок?
Глаза Бурьяноусого радостно заблестели.
– Умница! Я всегда знал, что голова у тебя светлая… вот только язык чересчур длинный.
Ежевичинка вскочила на ноги.
– Как ты думаешь, это возможно?
– спросила она у Криворота.
– Если Трещотка будет спать в сырости, ее кашель никогда не пройдет.
– Ну конечно!
– Лапы Криворота загудели от радости.
– Трещотка, ты самая мудрая кошка во всем племени!
– воскликнул он. Как он сам не додумался до этого? Видимо, место, о котором говорила Трещотка, было похоже на амбар, где Криворот так счастливо жил в детстве! Как он мог забыть об этом тихом сухом уголке, надежно защищенном крепкими стенами и крышей, где плотно сложенные кучи сухой травы высятся до самого потолка, а в тишине шуршат мыши?
– Я сейчас же доложу о твоей идее Ледозвезду!
Криворот горячо лизнул опешившую старуху в ухо и вылетел из палатки.
Ледозвезд сидел под ивой. Увидев бегущего ему навстречу Криворота он встал и насторожил уши.
– Трещотка сказала мне, что у Двуногих в амбаре всегда хранится сухая трава!
– выпалил Криворот.
– Ну конечно же!
– встрепенулся предводитель.
– Когда я был оруженосцем, Трещотка брала меня туда охотиться! Это совсем близко к нам, за оградой, где живет собака, - продолжал Ледозвезд, возбужденно расхаживая по хлюпающему под ногами песку.
– Мы немедленно отправляемся!