Обещанная медведю. Замуж за монстра

Владимирова Анна

– …Есть будешь? – прорычал в губы хрипло. – В следующий раз я спрошу нескоро.

– Миш, не надо, – проблеяла я, задыхаясь от его близости.

– Чего не надо? – сдвинул он сурово брови и кивнул на смятый листок в моей руке. – А что надо? Отпустить тебя на казнь Высших, куда ты сегодня собралась? – И он поднялся рывком, швырнув стул в стену с такой силой, что он с грохотом разлетелся вдребезги. – Ты совсем дура, Ринка?! Это весь смысл, который ты нашла за десять лет жизни?! Тахира, которому даром не далась, и меня, которому твои предприимчивые идеи ни черта бы не помогли без тебя самой? – И он врезал кулаком в стену, в которую секундой раньше вжал меня. – Идиотка!

И

снова его когти оцарапали кожу на шее, а сам он прожег меня горящим взглядом, сжимая пальцы на горле. Я схватилась обеими руками за его запястье, но он вдруг выпустил и тут же подхватил меня на руки. Я вцепилась в его плечи и прижалась к нему всем телом. Сил не стало. Бежать, что-то объяснять, бояться… Я сама коснулась лбом его скулы, с чего-то решив, что мне можно. Губы оцарапало короткой щетиной, когда он в ответ на этот мой порыв сжал зубы. Но одергивать не стал.

Он быстро поднялся со мной по лестнице и внес в какую-то темную комнату. Из его груди рвалось нетерпеливое рычание, пальцы больно впивались мне в ребра, а тяжелое дыхание говорило о том, что терпит он из последних сил… Но и они скоро кончились, и Стерегов бросил меня на большую кровать и рывком стянул пиджак. Когда он отвернулся и распахнул рубашку, я попятилась к изголовью.

– Хочешь посмотреть, в кого ты меня превратила? – полуобернулся, скалясь. – Ты и те, на кого теперь работаешь… Мало тебе было, но ты что?.. Решила добить?

– Ты знаешь, что это не так! – задыхалась я.

– Я не знаю! – рыкнул он и выдохнул шумно, по-звериному.

– Миш… не н-н-надо… – распахнула я в ужасе глаза.

– Я хочу, чтобы ты поняла… Ты, твою мать, которая смотрит на меня, хлопая невинными глазами, и говорит мне «нет»!

И он запрокинул голову, рыча и молниеносно обращаясь. А я вскрикнула, глядя во все глаза на жуткое чудовище, стоявшее посреди спальни. Было темно, и от этого еще страшнее. Я видела его силуэт, едва ли не упиравшийся в высокий потолок, чувствовала жар его тела, видела жуткий блеск звериных глаз и слышала низкое утробное рычание.

Да, мать с ее командой постарались – Стерегов во второй ипостаси стал машиной для убийства. Неуправляемой, яростной и беспощадной. Только он каким-то чудом научился оставаться в себе, будучи в ипостаси, даже после всех издевательств.

– Проси прощения… – процедил он сквозь зубы едва различимо. Но я поняла его. – Раздевайся! И проси!..

Меня подбросило на кровати, руки затряслись, пальцы взмокли… Я кое-как потянула с себя кофту через голову, стараясь быстрее от нее избавиться. Нервы звенели от натяжения и угрожали порваться каждую секунду. Сегодняшнее решение показалось таким глупым, что хотелось выть! Действительно идиотка. Как я собиралась сдаться властям, если мне гарантирован смертный приговор? Как мне это вообще в голову пришло?

Чтобы избавиться от джинсов, пришлось сползти на пол. Чудовище дышало хрипло и пристально следило за моим жалким стриптизом, пока я пыталась стянуть узкие джинсы с взмокших бедер. Потом заползла на кровать и села перед Михаилом на коленки.

– Прости, – прошептала, дрожа.

Стерегов ходил туда-сюда по кромке света на полу, будто не решаясь ступать за его пределы.

– Ты помнишь, что я сказал тебе о лжи? – недовольно рыкнул он. – Убью за нее!

– Ты приказал просить прощения! – вскричала я в отчаянии.

– И что? Ты правда сожалеешь?! – Низкий голос пробрался под кожу, а зверь встал напротив, опустив голову. – Что же ты, Ринка, такая смелая была там, в больнице? Строила меня вдоль стеночки, прикрываясь колдовством! А без него что же? Где

твоя смелость?! Уже и умирать, смотрю, страшно стало, да?

– Да!

По щекам снова покатились слезы, и я разрыдалась. Жалко, унижено… Мне казалось, что я сильная, самодостаточная, умная и изворотливая. Но Стерегов с легкостью доказал, что я – никто. И гожусь лишь для одного…

– Страшно перестать быть отличницей по жизни, – прозвучал его уже обычный голос из полумрака. – Только поэтому ты решила, что стоит закончить свою звездную карьеру неуловимой преступницы и великомученицы с громким скандалом. Но к этому прилагается настоящая боль, Ринка, о которой ты не имеешь ни малейшего понятия…

Как же он прав… Я послушно оцепенела, когда Михаил приблизился и, запустив пальцы мне в волосы, притянул к себе. Он задержался на моем лице взглядом, будто искал что-то помимо того, что видел, а мне до жжения под ребрами захотелось, чтобы он нашел повод меня оправдать. Я едва не сложила дрожащими губами униженное «пожалуйста», как он вдруг набросился на них, сминая звериным голодным поцелуем… И меня будто швырнуло в утробу смерча. Время то бросалось вперед до звона в ушах, то останавливалось так резко, что сердце соскакивало с ритма. Взгляд Михаила то и дело приводил в чувства, но его жесткий напор топил в страхе.

С каждой секундой я осознавала, что он не собирается меня убивать. И первый поцелуй не был прощальным. Он толкнул меня на спину, вжимая в кровать, содрал белье с глухим треском и неожиданно нежно поцеловал. Будто дал волю чему-то мимолетному, напомнившему о нашем первом разе… но тут же разметал это все в клочья, сжав пальцы на моем горле в который раз.

Голод…

Злость…

Один требовал утоления, вторая разрешала не жалеть.

И все же он жалел. Усадил меня себе на колени, сжав пальцы в волосах сильнее, и с трепетом коснулся губами груди. Рваный вдох, решительный выдох чередовались друг за другом, не позволяя зацепиться за реальность.

Чего ждать?

Только вскоре и этот вопрос выцвел на фоне его беспощадных ответов. Его ладони, пальцы, губы… Он будто распял меня между ними. Я вскрикивала и хваталась то за простынь, то за его руки, пытаясь отбиться, вздохнуть, остаться собой. Но такую убийственную ласку сложно было пережить. Михаил не спрашивал и не церемонился – брал сразу, будто я вся и всегда принадлежала только ему.

Когда он жестко вздернул меня на колени, я решила, что сейчас отымеет по-животному безжалостно, а он вдруг трепетно огладил бедра… но через секунду ягодицу обожгло жгучим укусом. Я вскрикнула и дернулась в панике, неожиданно осознавая, что он уже жарко ласкает меня губами между бедер. И не вырваться, не вздохнуть. Грудь ходила ходуном, а в горле уже дрожало от хриплого стона. Я звала его по имени, чтобы не потеряться окончательно… но ни черта не вышло.

Вскоре я уже не понимала, кто я. Кто эта взмокшая и одуревшая от оргазмов послушная шлюха? Хотя какая из меня шлюха? Я только и делала, что сжимала до боли простынь, скуля и постанывая.

Михаил вроде бы и давал право голоса…

…только тот уже охрип.

– Не надо! – сипло вскрикнула я, когда он размазал мою влагу по пояснице. – Не надо… Я не могу… больше…

В затылок упруго ткнулся его горячий выдох, а на горло уже привычно легли его пальцы.

– Быстро ты сдаешься, – усмехнулся он, тяжело дыша, а между ног уперся его член. От его первого движения я дернулась, но он лишь сжал горло сильней. Его дыхание потяжелело, стало хриплым. – А знаешь, кто меня тебе сдал? – Я раскрыла рот, извиваясь и пытаясь ослабить его давление. – Тахир.