Обещать (не) значит жениться
Шрифт:
— Эльза тоже хорошо владеет немецким, — напомнил я родителям.
— Занимаешься? — спросила мама.
— Да, хожу в среднюю группу дополнительного образования «Феникс»
— Пороговую или пороговую продвинутую? — уточнила мама.
— Продвинутую.
— Я там преподаю. И занимаюсь только с профессиональными группами, с теми, кто владеет в совершенстве. Организую поездки за границу, — оживилась мама.
— Мне до вас далеко. Иногда не хватает часов в сутках. С трудом могу выкроить время на
Как же так живет мой одуванчик? Стало вдвойне любопытно.
— И как мы с тобой не встретились там раньше?! — удивилась мама.
— Мы встречались и не раз, Клара Эдуардовна, — сказала одуванчик.
Вот это поворот! У нашей семьи почти синхронно подают столовые приборы на тарелки. Немая сцена.
«Маме больше не наливать!» — отправил я посыл папе взглядом.
— И как я тебя не узнала? — удивилась сама себе мама.
— Знаете, так бывает, когда встречают по одежке… Можно быть невидимкой, — ответила Эльза, гоняя по тарелке кусок маульташена.
После небольшой паузы мама спросила, переводя тему:
— А как мама твоя поживает? Ты с ней видишься?
— Хорошо. У нее новая семья: муж и две дочки. Видимся пару раз в год, — сухо ответила одуванчик.
— Почти как мы с моей, — провела параллель мама.
На что папа осуждающе выгнул бровь. Отец не вмешивался в разговор, только наблюдал, преимущественно за Эльзой, за языком её тела.
Ну, мама сравнила заграницу и городок-деревню в двух часах езды. Получается, одуванчик совершенно одна?!
Медленно, но верно одуванчик справилась с обедом. Когда мама подала чай с пирожными, опять не удержалась от странного вопроса.
— Я вот смотрю на твое платье и не могу вспомнить, где я его видела? Тебе идет.
— Спасибо. Мне его Анна Львовна связала, бабушка, у которой я снимаю комнату.
— Связала? — переспросила мама.
— Да. Она хорошо вяжет. Меня многому научила, только времени не хватает на большие вещи.
— Ты умеешь вязать?
— Я только для малышей подруг вяжу пинетки или жилетки.
Она еще и рукодельница, мой одуванчик. Может, и крестиком вышивать умеет?
— Она сама связала это платье?
— Сама. Только на машинке.
— Смотрится как в журнале, такая ровная заводская вязка.
— Она и вручную, как машинка, вяжет ровно.
— Какая хорошая бабушка. Познакомишь?
— Ага.
Мы переместились в зал, где остались недосмотренные альбомы. Судя по лицу Эльзы, она рада была бы покинуть нашу семью прямо сейчас. Но мама присела рядом и положила на её колени альбом, который я что-то не видел раньше, так что я опять устроился по другую сторону от Одуванчика.
— Это ваш первый новый год с Эдуардом, вся семья в полном составе, — сказала мама.
Я посмотрел на снимок, на котором стоял высокий светловолосый
— Ты после этого праздника года три подряд просил у деда мороза сестренку, — продолжила мам.
— Письма не дошли до адресата? — спросил я.
— Времена были тяжелые, сын, — ответил папа.
Мама лишь смахнула слезинку со щеки, а мы продолжили перелистывать страницы. Еще несколько фотографий на мыльницу, там уже родители Элизы. Я заметил, как она закусывает губу, быстро моргает и медленно переворачивает страницы, и так везде, где есть её родители.
Вздох-всхлип — и она передвинула альбом на колени мамы и встала.
— Извините… мне… мне ресничка попала в глаз… Я… я только умоюсь, — тихо сказала Эльза и вышла из комнаты.
— Что это с ней? — спросила мама.
— Мам, пап, можно без закидонов спокойно пообщаться с другом детства? — сказал я и пошел за Эльзой в ванную.
Она уже вытирала лицо полотенцем.
— Помощь нужна? — спросил я.
— Нет.
— Не обижайся на них, им просто любопытно. И мы вовсе не снобы.
— Все хорошо. Это просто фотографии… прошлое…
Счастливое прошлое моего Одуванчика.
Она застыла с полотенцем в руках, а я воспользовался моментом и обнял её со спины, уткнулся в макушку носом, мой маленький чувствительный Одуванчик. Минуты не прошло, как она стала дышать, как ежик.
— Эдуард, что ты делаешь? — спросила она.
— Обнимаю тебя.
— Обнимаешь как?
Я посмотрел в зеркало на наше отражение, я такой, какой есть, Эльза с красным лицом и мои руки, как канаты, вокруг её груди. Приятно, черт возьми! Я улыбнулся ей в отражении, а она надула губы.
— Извини, — переместил руки ниже.
— Можно мне домой?
— Нет. Мы не досмотрели альбом.
Её громкий вдох-выдох.
— Хорошо. Только один альбом.
Какой альбом!
— А это уже летние каникулы. На фотографии плохо видна крапивница от аллергии на клубнику. Это же надо было столько съесть ягод! До зеленых все обобрали, негодники.
— Наверно, это была моя идея, — призналась Эльза. — До сих пор не ем клубнику.
— А тогда всю вину на себя взял Эдуард, за что и получил. У тебя так и не прошла аллергия? — спросила мама у меня.
— Можно подумать, ты не знаешь. А вы тогда зачем приехали к бабушке раньше? — спросил я.
— Варенье варить. А застали бабушек, бегающих вокруг вас, отекших и с крапивницей, и зеленые ягоды на грядках.