Обещай, что никому не скажешь
Шрифт:
Я провела краткий осмотр и начала разворачивать грязные бинты.
– Мама, ты выходила ночью на улицу? Ты случайно не упала?
– Нам нужны яйца, Кузнечик.
Я решила, что буду запирать ее дверь по ночам, как советовала Рейвен. Можно считать, мне повезло, что мать нашла дорогу домой и, судя по быстрому осмотру, совсем не пострадала. Я представила, как она бродит по лесу в развевающейся белой рубашке, словно призрак из далекого прошлого Нью-Хоупа, пока я храпела, наглотавшись таблеток, и видела кошмарные сны. Оставалось лишь надеяться, что Рейвен, Опал и Гэбриэл не заметили ее. Это
Я сняла остатки бинтов и осмотрела руки матери, аккуратно поворачивая их. Ее ладони были ярко-красными, с волдырями от ожогов. Некоторые из них прорвались и сочились прозрачной сукровицей. Я бережно промокнула их, нанесла мазь и стала менять бинты.
– Ты хороший доктор, – отметила она.
– Я не врач, а лишь медсестра, – напомнила я. – Школьная медсестра. Единственное лекарство, которое я прописываю, – это риталин.
– Ты ходила в медицинскую школу.
– Я так и не закончила ее.
– Почему?
– Я вышла замуж за Джейми.
– Ох… Джейми. Такой хороший мальчик. Где он?
– Остался в Сиэтле.
– А почему он не приехал?
– Мы развелись, мама. Помнишь? Мы уже несколько лет в разводе.
Внезапно мне захотелось, чтобы моя собственная память была похожа на швейцарский сыр. Было бы здорово, если бы мы могли как-то управлять своей памятью и выбирать, какие воспоминания можно оставить, а какие отправить в мусорную корзину. Пуф – и готово.
Мать с улыбкой смотрела на меня.
– Я тебя знаю, – сказала она, пока я забинтовывала ее руки.
– Мама, расскажи мне, как ты обожглась?
Она немного подумала.
– Был пожар?
– Верно. Расскажи мне о пожаре в типи.
– Из-за того пожара со мной случился инсульт. Теперь у меня проблемы с памятью.
– У тебя не было инсульта, ма. – Но, наверное, он будет у меня, прежде чем все это закончится.
– Инсульт из-за пожара. – Она энергично закивала.
– Мама, у тебя не было инсульта, но ты обожгла руки. – Я встала и начала складывать в коробку мазь, бинты и лейкопластырь.
– Она была там, – заявила мать, пока я стояла к ней спиной. Тон ее голоса испугал меня.
– Кто? – Я повернулась и посмотрела на нее. Она не ответила. – С тобой никого не было, ма. Рейвен и Опал уехали из дома, а Гэбриэл вытащил тебя из огня. Ты помнишь? – Ты укусила его. Прокусила ему руку.
Мать посмотрела на меня и перевела взгляд на забинтованные руки. Она улыбалась.
– Она была там. Она знает, кто ты такая.
– Куда мы поедем? – спросила моя мать, когда мы подошли к автомобилю.
– В город, за яйцами.
Она вроде бы удовлетворилась этим ответом и устроилась на пассажирском месте маленького синего автомобиля, который я взяла напрокат.
– Ремень безопасности, мама, – напомнила я. Она будто не слышала моих слов. Я потянулась, вытащила ремень и пристегнула ее.
– Куда мы поедем? – снова спросила она. Я повторила свой ответ.
– У Гризуолдов есть яйца, – сказала она. – Ленивому Лосю они не нравятся, потому что иногда в них попадается кровь, но это только потому, что они оплодотворенные.
По дороге в город мы проезжали
Я остановилась на углу, где дорога на холм Булл-раш пересекалась с Рейлроуд-стрит. Перед тем как я уехала в колледж, там повесили знак «стоп».
Я посмотрела на фасад давно заброшенного дома Гризуолдов, напоминая себе о том, что Дел погибла тридцать один год назад, а не вчера.
Что за чертовщина здесь творится?
Я никогда не верила в загробную жизнь, но если бы мне пришлось выдумать для себя ад, это выглядело бы примерно так: я была бы вынуждена снова и снова переживать худшие моменты своей жизни, не в силах повлиять на исход событий.
– У Гризуолдов есть яйца, – оживленным тоном напомнила моя мать.
Дом заметно покосился, и последние остатки белой краски совсем облупились. Кусок фанеры с надписью «НЕ ВХОДИТЬ» заменил входную дверь. Навес с прилавком в переднем дворе давно обрушился, как и амбар за ним. Почтовый ящик был сбит, – возможно, снегоуборщиком или детьми, игравшими в почтальонов. За ящиком на ржавой цепи все еще болталась старая вывеска с выцветшими надписями «ЯЙЦА. СЕНО. СВИНИНА. КАРТОШКА».
Из-за дома вышел патрульный и посмотрел на наш автомобиль, стоявший на нейтральной передаче у знака «стоп». Я отвернулась, сосредоточившись на дороге перед собой, включила левый поворотный сигнал и слишком сильно выжала педаль газа. Покрышки слегка взвизгнули, когда мы покатились по Рейлроуд-стрит к центру города. Дань уважения Стиву, Джо и их гоночному автомобилю.
Я нашла место для стоянки перед универмагом «Хаскис». Рядом с магазином находилось старое кирпичное депо Нового Ханаана, сохранившееся с тех дней, когда между Уэллс-Ривер и Бэрром ходили железнодорожные составы, перевозившие древесину и пассажиров. Теперь вокзал превратился в антикварный магазин с аккуратной рукописной вывеской на двери: «Закрыто на зиму, до встречи весной!» Когда я была маленькой девочкой, магазином владела семья Миллеров. Они зарабатывали деньги на летних туристах и любителях природы, которые приезжали в городок каждую осень.
Я отстегнула у матери ремень безопасности и вместе с ней направилась в универмаг, где также находилось почтовое отделение Нового Ханаана. Джим Хаскуэй, дородный мужчина, которому принадлежал магазин, был городским почтмейстером и одновременно главой добровольческой пожарной команды. Это был настоящий старый универмаг с бакалейным отделом, витриной с оружием и боеприпасами, хорошим выбором инструментов и снаряжения для кемпинга и, разумеется, с обязательными бутылочками кленового сиропа и брелоками с надписью «Я ЛЮБЛЮ ВЕРМОНТ». Широкие сосновые доски поскрипывали под ногами, в углу горела угольная печка, а пожарный и полицейский сканер Джима время от времени выдавал статические шумы и слабые голоса, сообщавшие о последних катастрофах.