Обещай мне чудо

Кемден Патриция

– Моя дорогая, ты забыла упомянуть, что маркграф не только высок, широкоплеч и имеет волосы светлые, словно солнце, но у него есть еще и характер.

Он подмигнул Катарине, заставив ее вспыхнуть.

– О чем он говорит? – резко спросил Александр, лицо его разгорелось от гнева.

– Если тебе так уж необходимо винить кого-нибудь, вини, пожалуйста, меня, – сказал герцог Таузенд, опустив ладонь на руку Александра. – Я обманул ожидания своей семьи и своего народа. Я позволил своему личному горю встать между мной и моим долгом, и пока я даром терял время среди книг и размышлений

о своем горе, мой сын… неудачник проявил достаточно рвения, чтобы заполнить пустоту. Если бы он был другим человеком, а не таким, какой он есть, может, это было бы и к лучшему. Но, увы, едва ли это станет благом для моего народа. – Он сжал плечо Катарины.

– И понадобился кто-то очень дорогой мне, чтобы указать выход из затруднительного положения, которое я сам создал из-за своего эгоизма.

Он опустил руку и, не мигая, встретил гневный взгляд Александра.

– Уже сотню лет по линии Карабасов не было мужского потомства. Твоя мать была единственной наследницей имени, которое заставляло монголов трепетать, а мавров бежать. И все же люди до сих пор замирают, когда слышат слово Карабас. И по-прежнему идут в атаку, когда впереди Карабас.

Александр взялся за эфес шпаги и щелкнул ею в ножнах.

– Делайте что хотите с именем Карабас, – заявил он герцогу. – А я направляюсь на юг, чтобы остановить вашего «неудачника-сына».

Герцог Таузенд кивнул.

– Ты уже знаешь. Мой сын хотел воспользоваться армиями этих людей, – объяснил он, указывая на ожидающих в отдалении дворян. – Когда же понял, что этому не бывать, то нанял солдат, кажется финнов, все еще скитающихся по Баварии в ожидании, что им когда-нибудь заплатят.

– У нас мало времени, – заметил Александр, сделав шаг назад по направлению к лошади.

– Мне кажется, крепость Алте-Весте достаточно лакомый кусочек, чтобы мой сын проехал мимо.

Он вздохнул и затем так поставил свою лошадь, что она встала между ними тремя и остальными.

К изумлению Александра, герцог Таузенд склонился и поцеловал Катарину в щеку.

– Да свидания, дочка. По крайней мере, один из моих детей оказался хорошим человеком. Как жаль, что я так мало для тебя сделал. Еще один повод для сожалений.

Герцог поспешно отвернулся и отдал распоряжение солдатам возобновить движение на юг. Александр схватил Катарину за руку и оттащил на обочину.

– Дочка?

Она вывернулась от него.

– А ты думал, чья я незаконная дочь?

– Я заключил из твоих слов, что твой отец умер! Почему ты не сказала мне?

– Ты не потрудился спросить. Я позволила тебе думать, как ты хотел…

– Ты…

– Ублюдок. Думаю, ты хотел употребить именно это слово.

– Черт бы тебя побрал. – Руки его сжались в кулаки. Казалось, он с трудом сдерживался, чтобы не задушить ее. – Что бы изменилось, если бы я узнал, что его высочество твой отец? Почему ты не доверилась мне? Какое это имело значение?

Она пристально смотрела на него, и сердце ее билось громче, чем стук сапог солдат, марширующих мимо них на юг.

– Для тебя не имело бы значения, кто мой отец, – сказала она. – Если бы не…

– Если бы не что? –

требовательно спросил он. – Мне никогда не было дела до того, знатного ли ты происхождения или нет. Я даже никогда не задумывался о том, чьей дочерью ты могла быть.

Он хотел протянуть к ней руку, но она застыла на полпути.

– Боже милостивый, – пробормотал он, и на смену раздражению пришло выражение ужаса. – Боже милостивый. Я никогда не задумывался о том, чьей дочерью ты могла бы быть. Или чьей сестрой…

– Только наполовину сестрой, – поправила она, и сердце ее сжалось.

Волна гнева поднялась в его душе.

– Небольшая разница.

– Для меня – большая, – возразила она. Он резко отмахнулся от ее слов.

– Кэт хранит слишком много секретов.

Быстрыми резкими движениями он принялся поправлять седло.

– Какая продуманная уловка, Катарина. И она почти удалась. Как, должно быть, этот дьявол во плоти радуется своей маленькой семейной шутке. – Он тихо выругался и прошептал: – Мне следовало пристрелить тебя на месте. Так же, как ты поступила со мной.

– Давай стреляй, – воскликнула она, в раздражении широко раскинув руки. – И пускай это принесет тебе столько же радости, сколько и мне.

– Да, но тогда мне придется предстать перед знаменитыми судьями из деревни Карабас, не так ли? И, в отличие от тебя, найдется дюжина свидетелей моего «преступления». И… в отличие от тебя, мне придется заплатить за него.

Оседлав лошадь, он развернул ее на юг.

– Куда ты направляешься? – спросила она, взяв его лошадь под уздцы.

Он со свистом выхватил шпагу и занес над ее запястьем. Солдаты, идущие по дороге, вынуждены были отступить на обочину и идти по грязи, образовавшейся после вчерашней бури.

– Отпусти лошадь, – приказал Александр.

– Черт побери, куда ты направляешься?

– Навстречу твоему брату в Алте-Весте… как вы и запланировали. – Он приподнял клинок на пару дюймов, словно готовясь нанести удар, и она отдернула руку. – Но поеду туда я один.

Он ударил каблуками по бокам лошади, и животное бросилось вперед.

Катарина отшатнулась.

– Александр! – окликнула она, но он уже не мог слышать ее.

«Черт бы побрал этого человека/ Черт бы его побрал. Черт бы его побрал. Черт…»

В мгновение ока она вскочила на пень, оттуда в седло и поскакала вслед за ним. Несмотря на всю его грубость, она не могла допустить, чтобы он предстал перед ее братом в одиночестве.

Она поравнялась с ним, когда ему пришлось придержать лошадь для того, чтобы не затоптать устало бредущих солдат.

– Думаю, твоя задача заманить меня в ловушку успешно завершена? – спросил он, и, пришпорив лошадь, вырвался вперед, прежде чем она смогла ответить.

Вскоре они обогнали дворян, возглавляющих процессию. Герцог помахал им рукой. Катарина приникла к лошадиной гриве, глаза ее были устремлены на лошадь Александра, обогнавшую ее на три корпуса. Теперь они остались одни, намного опередив марширующих солдат. Она пустила коня еще быстрей, стук его копыт отдавался в ее позвоночнике.