Обещай мне

Харрингтон Кэтлин

Уорбек был одет в строгий костюм для утренних визитов, и она в очередной раз отдала должное его вкусу. Он коснулся ее руки губами и сдержанно улыбнулся.

– Итак, наш странствующий рыцарь вернулся, —констатировала Клер с неодобрительным смешком. – Можно узнать, что послужило тому причиной, мое письмо или неотложные дела?

– И то, и другое в равной мере, – невозмутимо ответил Уорбек. – Как бы то ни было, я перед вами.

– Садитесь же.

Он устроился в кресле, вытянув ногу и положив трость так, чтобы была под рукой. Все это время Клер продолжала

вышивать, надеясь, что ее поза и движения выглядят безмятежными. После приличествующей паузы она заговорила тем ровным, хорошо поставленным голосом, который в свете считался необходимым качеством для настоящей леди.

– Как это ни печально, Лондон полон разного рода слухов. Отец и матушка очень подавлены. – Она подняла взгляд от пялец в ожидании поспешных и многословных извинений.

– Мне очень жаль, дорогая Клер. Когда стало ясно, что Уорбек ничего к этому не добавит, Клер подняла бровь, выказывая удивление.

– Неужели мне придется напомнить, милорд, что я согласилась принять ваше предложение только тогда, когда вы пообещали мне изменить ваше поведение.

– И я сдержал слово. Клер. – При этом он имел нахальство издать короткий смешок, словно нашел нечто забавное в ее упреках. – За последние шесть месяцев мое имя ни разу не появлялось в колонке светских сплетен. Ни одного публичного скандала, ни одной дуэли, ни одного крупного карточного проигрыша.

Клер отложила пяльцы и взяла на колени корзиночку с мулине, разыграв из выбора мотка нужного оттенка целый маленький спектакль. Она была возмущена, но не хотела провоцировать Уорбека. Принять предложение человека с такой репутацией, и при этом калеки, ее заставила алчность. Уорбека считали баснословно богатым, к тому же это был ее последний шанс выйти замуж.

– Более всего меня удивил слух о том, что вы будто бы усыновили какого-то ребенка, – сказала она, возобновляя вышивание.

– Это не совсем так. Юный маркиз Сэндхерст официально передан под мою опеку по завещанию его усопшего отца.

– Что?! – Клер никак не ожидала, что слух имеет под собой реальное основание. – Так вы и впрямь его опекун?

– Да.

– Но даже если это так, слухи этим не ограничиваются, – продолжала Клер насмешливо. – Чего только не говорят! Например, что вы снова увлеклись бывшей женой. Разумеется, я дала понять, что не считаю вас способным на такую глупость. Только человек не в своем уме может испытывать нежные чувства к разведенной женщине, даже если она прикрывается вдовством.

Уорбек вытянул ноги и скрестил их. Поза не была неуважительной или чересчур смелой, но она несла в себе намек на неудовольствие.

– Я бы предпочел, Клер, чтобы мы воздержались от обсуждения леди Сэндхерст. Я здесь затем, чтобы говорить о нашей помолвке.

– Должна признаться, эти слухи задели меня, – продолжала Клер, словно не слыша его. – Поговаривают также, что шестой маркиз Сэндхерст на самом деле ваш сын, вы ежедневно видитесь с этим мальчишкой и осыпаете его подарками. Правда ли, что вы подарили пони ему на день рождения? И что учили его ездить верхом?

– Ребенок мой, это чистая правда, –

откровенно ответил Уорбек. – Более того, теперь, когда я знаю, кто его настоящий отец, я намерен снова жениться на Филиппе и дать мальчику свое имя.

– Что?! – Клер вскочила, опрокинув корзинку с клубками, и они раскатились по всему полу. – Но ведь вы обручены со мной! – Только годами отработанная привычка позволила ей обрести контроль над собой. – Если вы решили, что я намерена следить за каждым вашим шагом, то могу заверить, это не так. Вы вольны в своих поступках, милорд, поскольку наш брак был изначально задуман как брак по расчету. Если вы решили завести роман с вашей бывшей женой, то я ничего не имею против, если только вы не намерены его афишировать.

– Весьма любезно с вашей стороны. Но я все же хочу обсудить наш предполагаемый брак по расчету.

Клер почувствовала головокружение и с тревогой поднесла руку к виску: момент для обморока был не самый подходящий.

– Что ж, если желаете, давайте его обсудим. Лично я нахожу, что мы подходим друг другу как нельзя лучше, – она заметила, что Уорбек приподнял бровь, как бы спрашивая: вот как? – И заторопилась: – Поверьте, для меня не секрет, что обо мне говорят в свете. Однако вы не можете отрицать, что моя холодность, благодаря которой меня окрестили снежной королевой,

будет достаточной гарантией того, что я никогда не забуду супружеский долг ради романтической склонности. Даю вам слово, мое поведение в браке будет безупречным… в том смысле, что я никогда не стану рисковать своей и вашей репутацией.

– Иными словами, Клер, ваши романы на стороне, буде таковые случатся, не получат громкой огласки и не приведут к скандалу?

– Я не сумела бы облечь свои мысли в столь точную и элегантную форму, милорд.

Уорбек поднялся. Он больше не улыбался.

– Вы считаетесь образцом христианского милосердия, Клер, и как раз к вашему милосердию я взываю сейчас. Я прошу вас по доброй воле разорвать нашу помолвку. В качестве благодарности я готов пожертвовать в любой благотворительный фонд любую сумму, которую вы потрудитесь назвать.

– При чем тут благотворительность! Какое мне дело до нищих и сумасшедших, если на карту поставлен мой брак! Милорд… Корт, я подарю тебе наследника!

– Наследник у меня уже есть, – мягко напомнил тот.

– Что, отродье этой потаскухи, твоей бывшей жены? – голос ее сорвался. – Да ведь он не более чем незаконнорожденный! Ты не можешь передать титул и состояние ребенку, произведенному на свет шлюхой!

Лицо Корта окаменело, но Клер было все равно. Разумеется, в ее намерения не входило открывать перед женихом свое истинное «я», но она уже не владела собой. Впрочем, Корт не дал ей возможности договорить.

– Это мой ребенок, и, на ком бы я ни женился, я сделаю все, чтобы он стал моим законным сыном и наследником.

Клер в ответ испепелила его взглядом. Ее лицо, хорошенькое в моменты безмятежности, сейчас было искажено гневом, между бровями, тщательно выщипанными в соответствии с модой, пролегли две глубокие морщинки.